Глубокий системный кризис российской экономики не вызывает сомнений. В июне на Петербургском экономическом форуме элиты еще пытались делать вид, что это не столько кризис, а это так Россия идёт «своим путём». Правда, компания, в которой президент России выступал с трибуны (вице-премьер Китая, вице-премьер Мьянмы и греческий премьер Алексис Ципрас), была малоубедительной.
Но осенние форумы – владивостокский, сочинский и в особенности форум ВТБ с забавным названием «Россия зовёт» – это констатация того, что рост без развития предшествующих лет сменился ситуацией, когда нет ни роста, ни развития и так, как раньше, уже не будет. Растерянность, противоречивые оценки чиновников и топ-менеджеров, экстравагантные заявления о том, что в нынешних условиях не надо поддерживать малый бизнес (выживет, так выживет, а нет – туда ему, нежизнеспособному, и дорога), пустые слова о том, что Россия должна навсегда отказаться от стратегии догоняющего развития и заняться, наконец, диверсификацией экономики…
Слушать и обсуждать это неинтересно тем более, что министр финансов сообщил о близкой исчерпанности резервного фонда, а министерство экономики теперь уже не исключает возможность цены на нефть около $40 за баррель… Однако и сказать по экономическим проблемам теперь в принципе нечего.
Политика назад и вбок, а экономика вперёд?
Нет ничего более странного в рассуждениях о российской экономике, чем разговоры о том, что «трудности подействуют отрезвляюще и заставят заниматься делом, реальными реформами». Всякий, кто хоть немного знает, что представляют собой российская бюрократия, бизнес и власть ни минуты не сомневается, что это невозможно.
Институциональные и структурные реформы в экономике невозможно проводить при обвальном политическом откате по всем направлениям. Концентрация власти в одних руках при отсутствии сдержек и противовесов в сочетании с ориентацией верхнего сегмента несменяемой власти на политические (евразийство, «особый путь») и экономические («импортозамещение», война и изоляция как двигатели экономики) фантазии создают ситуацию, когда и сами реформы, и необходимое общественное давление с целью их осуществления становятся абсолютно нереальным делом.
Даже такие ограниченные меры, как отмена продовольственных самосанкций, сокращение военных расходов и увольнение наиболее одиозных коррупционеров, невозможны, потому что самосанкции и военные расходы – это важные составляющие курса. А борьба с коррупцией в исполнении существующей властной системы была и будет прежде всего важным инструментом контроля над чиновной элитой.
Сложившаяся к настоящему времени российская экономическая модель никакому «реформированию» уже не подлежит и дискуссии на эту тему не более плодотворны, чем разговоры о совершенствовании хозяйственного механизма СССР периода руководителей советского правительства Тихонова и Рыжкова…
Системное преобразование возможно только под воздействием очень мощного и длительного политического импульса, а также наличия необходимого минимума экономических, социальных и внешних условий. С точки зрения состояния глобальной экономики и ситуации в мире в первое десятилетие ХХI века в целом наш шанс на совершение такого перехода в исторически разумные сроки выглядел, как минимум, ненулевым.
Однако, российский авторитаризм «проскочил» момент, который мог бы превратить его в инструмент модернизации экономики и общества и приобрел форму авторитарной системы застойного, «демодернизационного» типа. Возможность создания широкой коалиции в поддержку реформ с участием авторитарной власти, о которой говорилось в начале 2000-х годов, оказалась безнадежно упущенной и как исторический шанс, и как возможный механизм принудительной модернизации.
Российский авторитаризм, политическая система в целом доказала своё сознательное нежелание и абсолютную неспособность трансформировать свой экономический базис – периферийный капитализм.
Российская экономическая система не может иметь стратегии
Характерные черты периферийного капитализма всем известны: экспорт сырья как ключевой элемент благосостояния; иностранные инвестиции как главный и почти единственный элемент технологических изменений; зарубежные финансовые рынки как основной источник средств для инвестиций; тесная связка государства и бизнеса; исключительно важная роль административно-коррупционной ренты как конфигуратора внутренних финансовых потоков, и т.д
Именно удаленность российского капитализма от современных экономических институтов и, соответственно, от его современного мирового ядра определяет особенности российской экономики: характер и темпы накопления капитала, источники и направления инвестиций, их возможные объемы, а также характер отношений между бизнесом и административной властью, структуру собственности, секторальные приоритеты, возможности управления экономическим ростом и его объективные пределы.
Главная же особенность современного российского периферийного капитализма с точки зрения развития – он не имеет и не может иметь стратегии развития.
Разумеется, в его рамках возможны тактические вариации – в бюджетной, фискальной и кредитно-денежной политике, в программах поддержки тех или иных отраслевых сегментов или стимулирования спроса, в регулировании внешнеэкономической деятельности и улучшении отдельных характеристик деловой среды.
Однако они не меняют положения национального хозяйства в глобальной системе мирового капитализма. И это именно то, с чем мы постоянно сталкивались в течение последних полутора десятилетий в российской экономико-политической практике, где активное манипулирование инструментами текущей экономической политики сопровождалось неспособностью правительства влиять на долгосрочные, стратегические параметры экономики. То, что задумывалось и даже подробно разрабатывалось в качестве долгосрочной стратегии экономического развития и структурных реформ, в итоге неизменно сводилось в лучшем случае к поддержанию некоторых параметров макроэкономической стабильности.
Причина не в личных качествах разработчиков и исполнителей, а в том, что единственно возможная линия поведения в рамках периферийного капитализма – пассивное приспособление к условиям, создаваемым деятельностью глобального капиталистического ядра, «коллективного Запада» и использование этих условий для получения текущих доходов, которые улавливаются и распределяются политической верхушкой.
Вывод российской экономики и общества на орбиту, более близкую к ядру современного капитализма, требует целенаправленного создания необходимых для этого предпосылок, прежде всего, институциональных.
Однако попытки создать институциональные условия для качественных изменений на протяжении всего постсоветского периода неизменно встречали упорное сопротивление институтов, сложившихся в рамках существующей системы и обеспечивающих благосостояние её специфической элиты.
В 90-х – начале 2000-х сопротивлению способствовали такие факторы, как социальная слабость слоя сторонников реформ, дефицит политической воли к их проведению «сверху»; разлагающее влияние внешней и внутренней среды, в которую погрузил себя специфический, как и вся «элита», слой «капитанов» российского предпринимательства, «рулящих» основной частью крупнейших хозяйственных активов, имеющихся сегодня в стране.
Затем сформировавшаяся в результате мощного действия законов периферийного хозяйства адекватная ему авторитарная политическая надстройка выступила в роли фактора, закрепляющего status quo и цементирующего такие системные особенности, как отсутствие верховенства закона и эффективного независимого суда; подвижные и нечеткие правила игры в хозяйственной деятельности; наличие крупных и существенных различий между формальными регулирующими актами и фактическими взаимоотношениями в экономике; широкие возможности для произвольного перераспределения активов между юридическими и физическими лицами, находящимися в зависимости от государства; условность частной собственности на крупные хозяйственные активы.
Экономический рост без модернизации ведет к войне
Сегодня вопреки антизападной риторике последних полутора лет периферийная суть российской экономики сохраняется и закрепляется. Никакого резкого поворота, одностороннего инициативного разрыва всех и всяческих экономических контактов с Западом не произошло. И связано это, конечно, в первую очередь с сознанием того непреодолимого обстоятельства, что российская экономика в том виде, в котором она сложилась за последние 25 лет, является зависимой частью мирового капиталистического хозяйства и не может существовать без него или в отрыве от него. Более того, именно этот тип экономики — источник обогащения авторитарной верхушки, чиновной и бизнес-«элиты».
Однако экономический рост без развития, т.е. при отсутствии политической, социальной, экономической модернизации страны и общества, привел к крайне опасным последствиям.
У «верхушки» сформировались и закрепились преувеличенные представления о собственных возможностях, безмерно разрослись необоснованные амбиции.
Теперь, не уходя от периферийного капитализма, они хотят закрепления за собой права экономического, военного, политического, идеологического доминирования на части периферии, безусловного сохранения своих правил в своей провинции, границы которой определяют произвольно.
Возраставшие и казавшиеся неограниченными материальные ресурсы позволили им создать прикормленные группы поддержки в обществе.
Произошла и продолжается глубокая демодернизация элиты, деградация и архаизация общественного сознания. Даже слой мелкого и среднего бизнеса, который является одним из главных и непосредственных выгодоприобретателей в случае модернизационных реформ, в таких условиях не только не сформировался как политический класс, но и оказался чрезвычайно податливым материалом для мощного административного и пропагандистского воздействия и психологической обработки «сверху».
В результате в последние два года периферийный авторитаризм, опираясь на ошибочное представление о масштабе наших ресурсов, возможностях российской экономики, искаженное представление об устройстве современного мира и мотивации «коллективного Запада»*, вывел нашу страну на путь, в конце которого даже не катастрофа, а крах.
Сегодня дискуссия об экономических реформах бессмысленна
Если отвлечься от личных амбиций и интересов, заставляющих конкурирующие экспертные группы бороться за приоритетное финансирование, обвинять друг друга в некомпетентности и настаивать на необходимости разработки все новых программ, то дискуссию о направлениях и путях возможной экономической модернизации можно считать закрытой.
Программа смены модели российского капитализма в направлении приближения к его нынешнему ядру в основных чертах давно уже определена и многим известна.
Это освобождение и поощрение предпринимательской инициативы вообще и, в особенности, – в тех сферах и областях, где не теория, а практика обнаруживает признаки международных сравнительных преимуществ. Это создание благоприятной и стабильной институциональной среды для бизнеса, готового соблюдать законы и нести свою долю социальной ответственности, для чего необходимо обеспечить неукоснительное соблюдение законов после их тщательной ревизии на предмет реалистичности и коррупциогенности. Такая среда предполагает наличие обратной связи между государством и ответственным бизнесом, предоставление бизнесу возможности легально и открыто участвовать в политической жизни страны.
Это создание максимально конкурентной среды во всех сферах, за исключением оправданных случаев естественной монополии. Грамотные законы и эффективные, прозрачные органы антимонопольного регулирования должны сочетаться с политическими механизмами антимонопольного контроля, делающими невозможным скрытое давление и теневой лоббизм со стороны групп, заинтересованных в сохранении своего монопольного положения.
Понятно, что эффективное действие таких механизмов требует максимальной прозрачности деятельности и информационной открытости в государственном и частном секторах.
Следует всячески стимулировать накопление и инвестиции, создавать отрицательные стимулы для «проедания» доходов и экономических активов. На выполнение этой задачи должна быть ориентирована налоговая система. А для этого должна функционировать система так называемых «институтов развития», задачей которых является поощрение долгосрочных инвестиций и использование для этих целей большей части рентных доходов государства…
Проблема сегодня заключается не в отсутствии программ и рецептов, а в отсутствии государства, способного и готового всерьез работать над реализацией этих жизненно важных задач. Более того, российское государство в его нынешнем виде и с его нынешним курсом неспособно даже исправлять ущерб, нанесенный периферийной экономике осложнением её отношений с глобальным ядром – экономически развитыми странами.
Когда станут возможны реформы?
Не завтра. Чтобы понять, что это будет не скоро назову лишь три проблемы без предварительного решения которых настоящих реформ не будет никогда и все, что будет делаться будет лишь бесперспективной имитацией.
Во-первых, это создание атмосферы исторической уверенности:
- безусловной европейской самоидентификации;
- преемственности с исторической Россией через полную и внятную государственную оценку периода коммунизма и большевизма, и практические шаги по преодолению сталинизма, в том числе в государственном управлении и общественной жизни.
Во-вторых, это легитимация, обеспечение в полном объеме неотъемлемых прав частной собственности, включая крупную. Надо экономическими методами исправлять пагубные последствия мошеннической приватизации, осуществленной через ваучеры и залоговые аукционы. Чтобы власти больше никогда не могли, например, заявлять, как сейчас, что «…по мнению РФ, истцы вообще не могут претендовать на какие-либо выплаты, так как они связаны с бывшими владельцами ЮКОСа, купившими в 1995—1996 годах акции компании на аукционах с нарушением закона».
В-третьих, прекращение агрессии в отношении Украины и определение статуса Крыма через механизм международной конференции и референдума под международным контролем.
Кстати говоря, ещё надо суметь как-то выбраться из Сирии и Ближнего Востока, что теперь будет совсем не просто.
Российское общество сейчас в таком состоянии, что оно не готово полноценно обсуждать ни одну из этих тем. Понятно, что при самом благоприятном развитии событий все это станет возможно лишь после Путина, то есть смены политического руководства страны – президента, правительства, парламента, а до этого вопрос об экономических реформах и стратегиях – закрыт.
***
Чиновники обсуждают экономические перспективы страны на различных форумах и с компетентным видом озвучивают заведомо нереалистичные официальные прогнозы. Бизнесмены, опасаясь неприятностей в духе истории с Владимиром Евтушенковым, ходят на начальственные форумы как на работу и делают хорошую мину несмотря на очень плохие ожидания. Всех их можно понять: и тем, и другим просто некуда деться.
Однако, у научного и экспертного сообщества, у российских интеллектуалов особая ответственность. Несмотря на серьезные ограничения они сохраняют ещё пока возможность при желании верно оценивать ситуацию, не подменяя профессиональный диагноз бессмысленными дискуссиями, школярскими предложениями по решению нарастающих серьёзнейших проблем и обещаниями вот-вот представить развернутую программу реформ.
* Для западных демократий мир и стабильность в Европе, невозможность аннексий после Второй мировой войны – ключевой элемент всей современной жизни, определяющий отношение в том числе и к России и ко всему, происходящему вокруг нее. Материальные выгоды от ведения дел в России и с Россией, оказываются сравнительно незначимыми – и не только из-за принципиальности партнеров, ставящих ценностное выше материального. Самомнение «энергетической сверхдержавы» резко контрастирует с реальным глобальным значением периферийной экономики.
