Основатель партии «Яблоко» Григорий Явлинский ответил на вопросы корреспондента DW о российской экономике, участии России в войне в Сирии, а также поделился своим мнением о том, что может помочь изменить политическую ситуацию в РФ.

Deutsche Welle: Григорий Алексеевич, можно я начну с личного вопроса? Двадцать лет назад, летом 1996-го, я был наблюдателем на президентских выборах от партии «Яблоко». А в этом году я не ходил на выборы вообще? Насколько я понимаю, таких людей становится все больше — явка на выборах в Думу была очень низкая. Что бы вы сказали таким людям, как я?

Григорий Явлинский: Ну, во-первых, не стоит так помогать Путину. Он хотел, чтобы вы не шли на выборы — вы выполнили его пожелание. Он же специально устроил выборы в августе. Он специально вел пропаганду, что не надо ходить на выборы, для того, чтобы эти выборы в результате оказались такими, что в Государственной думе нет ни одного оппозиционного политика. Вообще ни одного! Все из партии Путина. Поэтому — не следует так ему помогать.

А если еще более серьезно, — надо бороться. Никто не обещал, что на блюдечке все принесут. Надо ходить, уговаривать соседей, друзей, знакомых. Ходить, голосовать, бороться. Потому что другого способа нет. Остальное — это кровопролитие, насилие, которое не приведет ни к чему хорошему, только к самому плохому.

— Какую роль в этой ситуации играют независимые СМИ? Вы в ходе дискуссии в Берлине сказали, что неплохо было бы создать русскоязычный ответ на Russia Today и даже в шутку назвали его Europa Today — своего рода медийный инструмент, который бы создавал альтернативную картину мира на русском языке. Почему в Европе так боятся того, что называется «контрпропаганда»?

А почему европейцы или американцы не хотят это сделать? Да они не очень интересуются по-настоящему тем, что происходит в России. Кроме того, это дорогой проект, они не хотят тратить деньги и вообще бюрократия она и есть бюрократия.

Они до последнего времени жили весьма комфортно, они были собой довольны, делали бизнес — зачем им эта головная боль? В этом смысле российское руководство оказалось более дальновидным. Оно просто стало завоевывать позиции, и как вы видите, это оказалось весьма эффективно.

— Вчера в Берлине была демонстрация против войны в Сирии и против бомбардировок Алеппо. Дошло до того, что перекрыли движение по Унтер-ден-Линден. Причем происходило все это впервые напротив российского посольства. Каков ваш рецепт — как можно урегулировать ситуацию в Сирии?

— У меня нет рецепта как разрешить ситуацию в Сирии. Я только считаю, что России там нечего делать. Я считаю, что никакой пользы для моей страны и для нашего народа от того, что делают вооруженные силы России в Сирии, нет. А в перспективе будет только вред.

Если РФ хочет участвовать в таких делах, что вовсе не обязательно, учитывая экономическое положение в стране, то она должна быть частью международной коалиции. А не решать там какие-то отдельные, «перпендикулярные» вопросы. Но в тех условиях, которые сейчас сложились, мне представляется, что России нужно было бы как можно быстрее прекратить там все боевые действия.

— А экономическая ситуация в России — какая она?

— Это ситуация стагнации. Мне кажется, что прогноз, который сделало министерство экономики — самый оптимистичный. А прогноз этот состоит в том, что в ближайшие двадцать лет — двадцать! — Россия будет без экономического роста. Двадцать лет!…

— …Какие последствия это будет иметь для общества?

— Это колоссальное отставание. Россия — большая и сложная страна, имеющая самые протяженные границы с самыми нестабильными регионами мира. Поэтому для России сильная экономика — залог сохранения единства страны. И вообще залог сохранения России в нынешних границах.

— И что нужно, чтобы выйти из этой стагнации?

— Нужно поменять власть. У России должен быть другой президент, другое правительство, другая экономическая политика, другая внешняя политика. Другая внутренняя политика, уважающая своих граждан. Создающая возможность гражданам работать открыто и творчески. Создающая систему, в которой исполняются законы — и законы одинаковы для всех. В которой есть независимое правосудие, в которой существуют права частной собственности, в которой люди уважают свое государство, а государство уважает людей.

Вот такая система должна быть в России. Тогда у страны будут перспективы экономического роста.

— Каковы шансы на то, что все эти изменения, о которых вы говорите, произойдут эволюционным, а не революционным путем?

— А революционным путем ничего положительного не произойдет. Те изменения, о которых я говорю, не могут быть достигнуты с помощью насилия. А эволюционным путем они могут произойти, вопрос в том, когда это произойдет? Не опоздать бы. Потому что весь мир развивается, а Россия все больше и больше отстает.

— Ваш соратник по партии Игорь Артемьев возглавляет Федеральную антимонопольную службу. Каковы его возможности повлиять на экономическую ситуацию в стране?

Игорь Артемьев — человек очень способный и талантливый. Суть его работы заключается в том, чтобы — если говорить о профессиональной стороне дела — чтобы в России пусть медленно, но все же росла конкуренция, без которой невозможно современное экономическое хозяйство. Но он даже не член правительства, поэтому его возможности очень ограничены.

Но с точки зрения политики партии это очень важно, потому что только люди, участвующие непосредственно в государственной работе, могут научиться управлять государством.

И у нас очень много членов партии, которые идут на такой компромисс и учатся управлять государством. С тем, чтобы новое поколение политиков, когда оно придет к власти, умело управлять государством. И проводить реформы.

— Чемпионат мира по футболу в 2018 году может стать поводом для легкой внутриполитической либерализации в России, таким, какой была Олимпиада в Сочи, накануне которой амнистировали и помиловали часть политических заключенных…

… и сразу вслед за этим началась война с Украиной! Прямо тут же. Поэтому не нужны искусственные либерализации, искусственные разрядки и искусственные все эти мероприятия. Надо менять всю эту систему и менять руководство. Вот, что надо делать. Ничего другого не остается.

— Что вам дает надежду?

— Я люблю свою страну. И верю в свой народ. А еще люблю свою работу. И это мне дает надежду.