Мир отмечал 75-летие Победы над нацизмом по-разному. Путин в одиночестве наблюдал за воздушным парадом над Красной площадью. Игнорирующий пандемию в Белоруссии Лукашенко как ни в чем не бывало принимал парад Победы. Президент Германии Штайнмайер на пустой площади в Берлине говорил о продолжении осмысления катастрофы войны… В эти дни события 1945 года вспоминали лидеры практически всех европейских стран.
Нет сомнений, что Вторая мировая война и ее итоги останутся существенным и влиятельным историко-политическим событием еще на долгие годы. Более того, в России внутриполитическая эксплуатация этой темы, вероятно, даже будет усиливаться:
В этом контексте важно понимать, что вносимая в Конституцию норма о «недопустимости фальсификации истории» — это на самом деле навязывание стране в качестве официальной идеологии государства современного большевизма со всей его ложью. Это не просто ностальгия по СССР, это сталинистский реванш.
Президент России Владимир Путин во время посещения Ивановского парашютного завода «Полет», март 2020 / ФОТО: Алексей Никольский, REUTERS
И перенос даты окончания Второй мировой войны на 3 сентября (с возможным парадом Победы в этот день) — шаг в том же направлении. В разгар эпидемии коронавируса в стране Путину во что бы то ни стало понадобилось сдвинуть дату, которой до сих пор во всем мире считался день подписания на борту американского линкора акта о безоговорочной капитуляции Японии (2 сентября 1945 года в принятии капитуляции участвовал и представитель СССР). И дело даже не в том, что так было при Сталине (кстати говоря, и выходной день, и памятную дату тогда быстро отменили). У нас на глазах воспроизводится суть сталинизма — цинично-утилитарное отношение к народу и его святыням. 3 сентября в России день памяти жертв Беслана, и накладывание на эту трагическую и бесконечно болезненную для всей страны дату «нового праздника», очевидно, нужно для того, чтобы прикрыть страшный провал Кремля в Северной Осетии в 2004 году.
Зачем?
Идеология бесконечного противостояния России с Западом (перефразируя известного немецкого военного писателя начала XIX века Карла фон Клаузевица, «продолжение войны другими средствами») способствует дальнейшей централизации ресурсов в руках унитарного государства, обеспечивает господство идеи единой и неделимой власти без контроля и противовесов, приводит к превалированию внешнеполитических задач над экономическими. То есть, по существу, реализуется комплекс идей авторитарного корпоративного государства. Путин добивается, чтобы здесь и сейчас именно эти идеи стали доминирующими в российской правящей элите и народе. Вокруг них вырабатывается если не консенсус, то вполне определенная система представлений о российской государственной власти. Такая система оказывается приемлемой для всех ключевых сегментов управляющего слоя. Все они сегодня принимают авторитаризм и конфронтационные отношения с Западом как непреложную данность, не имеющую реалистичных альтернатив.
Нынешние конфликты с участием Кремля вокруг событий Второй мировой имеют отношение не столько к истории, сколько к современной российской политике после 2014 года. Аннексия Крыма, участие в войне в Украине, постоянное нагнетание конфронтации с США и Евросоюзом как стержень российской внутренней и внешней политики — определяющие факторы сегодняшнего положения России.
Путина не пригласили прошлой осенью в Польшу на 80-летие начала Второй мировой войны не из-за оценки роли СССР в той войне (раньше ведь приглашали и встречали с почетом, да и решающую роль нашей страны в победе над нацистской Германией никто не подвергает ни малейшему сомнению), а потому что сегодня Россия воспринимается в мире как агрессор. Это также одна из составляющих «цены Крыма» (см. «Пять лет после Крыма: последствия», март 2019).
В неприличной сваре с соседями из-за событий Второй мировой войны российские власти прежде всего защищают свою политику последних двух десятилетий, приведшую к разлому постсоветского пространства, кровопролитию в Украине, крайне вредной для экономики конфронтации с Евросоюзом. Нынешняя позиция российского государства: признавайте роль СССР, советского народа, русского народа без обсуждения, дискуссий, оговорок и только в «нашей» редакции. А «наша» редакция — это непреодоленный большевизм, вытащенная из нафталина советская версия истории с многочисленными дырами и белыми пятнами, которые в информационную эпоху уже давно не белые.
Это, например, касается событий 1939-1941 годов и позиции СССР в начале Второй мировой. Много написано с подробной аргументацией о том, как перенос границы и неготовность оборонительных рубежей сказались на обороноспособности страны в июне 1941-го. О сталинском терроре в отношении жителей западных областей Украины и Белоруссии информации тоже достаточно. Так же как и о расстрелах, заключении в лагеря и высылке в Сибирь польских офицеров и гражданских лиц (см., например, одну из последних публикаций, книгу памяти «Расстреляны в Калинине, похоронены в Медном»). Невозможно вести речь о пакте с нацистами 1939 года, не упоминая секретные протоколы о разделе территории Польши, существование которых СССР скрывал почти до самого своего конца.
Игнорирование исторических свидетельств и фактов, попытка вытеснить их из национальной памяти или истолковать с помощью протухших концепций в свою пользу наряду с непрерывной конфронтацией с наиболее развитыми странами, бесконечными обидами и поисками врагов — все это проявления политического комплекса неполноценности, в основе которого страх и постоянное стремление самоутвердиться на международной арене. Глубинная причина этих явлений — в весьма сомнительной легитимности режима, основанного на государственном перевороте 1917-1918 годов и разгоне Учредительного собрания. Пока современное российское государство не признает эту проблему и не приложит сознательных усилий по преодолению большевизма, власть будет сталкиваться с вопросом о собственной законности и состоятельности на всех уровнях, во внешней и внутренней политике, реагируя на это крайне агрессивно и даже неадекватно (см. «Ложь и легитимность», апрель 2011). При этом дальнейшее движение в сторону подмены демократической легитимности большевистской практикой лжи и насилия будет и дальше разрушать государство.
Отсюда и контрпродуктивные попытки реализовать так называемую «доктрину ограниченного суверенитета» применительно к истории и памяти. Российская власть считает, что вправе навязывать соседям утвержденные в Кремле концепции истории и правила исторической памяти. Однако такими действиями не защитить ни память, ни памятники. Можно только окончательно убедить соседние народы в недобрых намерениях наследников освободителей. Так, например, снятие памятника маршалу Коневу в Праге вызвало острую дискуссию в чешском обществе. Но вместо того чтобы вникнуть в происходящее, российский официоз и пропаганда предлагают «симметричный ответ» — вытравить чешский дух из отечественных топонимов да снести памятники чехам в России.
И, конечно же, смешивать вклад народов СССР в победу над фашизмом с топорным оправданием действий сталинского режима — вот настоящая фальсификация истории и оскорбление памяти о войне и Победе. Сталинско-большевистский режим перед самой войной уничтожил лучших военачальников и обезглавил армию, учинил Большой террор, создал атмосферу доносительства и страха. Режим заключил сепаратный договор с Гитлером, позволил себя грубо обмануть и в 1941-м всего за четыре месяца, понеся огромные военные потери, подпустил смертельного врага к Москве. В годы Великой Отечественной этот же режим не считался с жертвами, а после Победы бесчеловечно отвернулся от инвалидов войны, открыл политические дела против победителей, почувствовавших себя слишком свободными, развернул новые репрессии, запустил «дело врачей».
Наш народ победил вопреки всему этому. И чтобы сохранить, без сомнения, великий праздник Победы, надо противостоять агрессивной, разъедающей среде сталинистского реванша, уметь отделить Победу от сталинизма. Понимание этого необходимо не только для сохранения исторической правды, справедливости и уважения к предкам, подарившим нам жизнь. Это одно из обязательных условий для безопасных настоящего и будущего — чтобы не повторились катастрофы прошлого.
Споры между странами об исторических событиях, различия в точках зрения и в «национальных правдах» о войне — это отдельная большая тема. Здесь и сейчас важно понимать, что очевидный путь разрешения противоречий не в том, чтобы свести все многообразие взглядов и нюансов национальных точек зрения на войну к унифицированным формулам и оценкам, не в том, чтобы сглаживать противоречия и выхолащивать чувства, а в том, чтобы учиться слушать друг друга — с уважением и вниманием, с чуткостью и осторожностью касаться незаживающих ран. Конечно, темы ответственности в этих дискуссиях не избежать. Однако не следует 80 лет спустя скатываться к взаимным упрекам. Наоборот, сегодня необходимо двигаться к осознанию своей — как части общей — ответственности за случившееся и, исходя из этого, адекватно оценивать прежде всего свои собственные действия — в прошлом, настоящем и будущем (см. «Актуальность Дня Победы», май 2020).
Это долгий путь, в конце которого откроется возможность создать единый учебник истории, по крайней мере для Европы. Учебник, который не надо будет никому навязывать, потому что все будут считать его своим, общим. И это тоже будет победа.
