ПРИНУДИТЕЛЬНАЯ АМНИСТИЯ

Настоящего взаимного отпущения военных грехов пока не хочет ни та, ни другая воюющая сторона

Новая чеченская амнистия все-таки состоится в ближайшее время — это уже понятно. Весь вопрос теперь в одном: а какая она будет? Самая что ни на есть широкая и потому реальная, ведущая действительно к миру после очень грязной войны? Или сильно кастрированная? И потому лишь «галочная», ради отчетности Кремля — «у нас все хорошо», «мы сами справляемся» — перед международными организациями и, значит, не имеющая цели прекратить проклятую и слишком затянувшуюся войну?

Что имеем?

Сегодня существуют два реальных проекта. Во-первых, так называемый «проект Крашенинникова» (Комитета Госдумы по законодательству). Во-вторых, «проект Аслаханова» (депутата Госдумы от Чечни Асламбека Аслаханова). И в-третьих, пока несколько виртуальный текст на ту же тему, но существующий в пересказах и поэтому доступный для понимания — это и есть «проект администрации президента», над которым трудились Кадыров, люди из его окружения, а также члены масхадовского парламента, реанимированные Кремлем из небытия ради… Действительно, ведь так сразу и не ответишь, ради чего…

Уже понятно, что при некоторых различиях всех трех бумаг они — носители одной общей очевидной беды. Проекты делают безусловный реверанс в сторону военнослужащих, совершивших «общественно опасные деяния» «в период проведения антитеррористической операции на Северном Кавказе», и, значит, амнистия прежде всего для них, для федералов, а вот «той стороны» — боевиков, воевавших за Масхадова, амнистия касается довольно-таки ограниченно и расплывчато. Да, в «территорию амнистии» входят и Чечня, и Ингушетия — и это очень важно. Да, и круг уголовных статей, подпадающих под взаимное отпущение грехов, весьма велик и даже включает «бандитизм»…

Но концептуальный перекос в пользу освобождения от ответственности федералов все-таки очевиден. Причем с самого начала — с первых строк текстов и до конца. Проекты, к примеру, ведь так и называются — «Об объявлении амнистии в связи с принятием Конституции Чеченской Республики…». Заметьте: не в связи с окончанием войны (пусть даже она будет названа «антитеррористической операцией»), не в связи с выводом войск, не по поводу мирных переговоров…

Это, конечно, вроде бы только слова, но за ними — очень большая проблема. Точнее, нежелание (намеренное или по незнанию?) ее видеть теми, кто причастен сейчас к амнистии.

Как известно, «та сторона» — боевики, несмотря на все телевизионные пиар-усилия про 96%, идею новой конституции не приняли. Потому что не могли ее принять: из любой войны, в которой нет и не может быть победы, стороны должны выходить достойно, без потери лица — и это аксиома. А признание новой конституции (если ты воспользуешься амнистией, значит, ты признал эту новую конституцию) будет означать: ты ставишь свой собственный крест на предыдущей конституции, ради которой воевал, а вместе с ней и на легитимности президента Масхадова, которая, таким образом, сводится к бесконечно малой величине… И все это совершенно невозможно для тех, кто не умеет быть предателем даже при очень большом стремлении подавляющего числа боевиков бросить всю эту надоевшую бодягу-войну к чертовой матери и вернуться к нормальной жизни.

Итак, что же? Шанс ли это для «той стороны» вернуться к настоящей мирной жизни? Конечно, нет.

Шанс ли это угомониться для тех, кто прошагал по Чечне с чувством оккупанта на иностранной территории и теперь панически боится, как принято говорить, «нового Хасавюрта» только потому, что за ним последует разматывание совершенных уголовных преступлений, и этот фон сводит на нет многие мирные поползновения внутри самой военной среды, которые тоже есть? Без сомнения, для «этой стороны» такая амнистия — способ смириться с миром.

Но если взять все вместе — эти неравнозначные подходы к амнистии, — они в интересах всего нашего общества, которому требуется, чтобы как можно скорее обе стороны скинули со своих плеч эту войну? Для чего они и должны быть уравнены?

Нет. Мир, о котором большинство из нас молится — каждый своим богам, таким путем не наступает. И значит, зачем? Зачем намеренно быть наполовину беременными?

Механизм гарантии

Чтобы сложить оружие, надо верить. Ну хоть чуть-чуть друг другу. Согласны?

Однако весь ход второй чеченской войны был таков, что веры не осталось ни на грош: степень неприятия друг друга обеими воюющими сторонами зашкаливает так, что кажется невозможным обойтись без посредников.

Но не будут верить — не станут выходить и сдаваться (порядок амнистии сейчас заявительный: пришел, написал заявление на самого себя, что воевал там и тогда, таким образом легализовался, получил справку, и все). А не станут ТАК сдаваться, опять же — зачем всю историю городить? Только ради индульгенции федералам, совершившим преступления? Ну так этого мало… Для наступления мира — мало.

Все это значит одно: помимо собственно текста амнистии с перечислением статей Уголовного кодекса, либо подпадающих, либо не подпадающих под освобождение от ответственности, постановление Думы должно содержать механизм гарантий амнистии — понятный и прозрачный. Чтобы тот, кто вышел из леса и написал на себя заявление, был уверен, что завтра его не заберут и не уничтожат. И этот механизм гарантий сегодня чуть ли не важнее, чем перечисление «амнистиционных» уголовных статей. Без такого механизма — простого и ясного всем, кто воевал, — в итоге получится опять же просто пиар-выстреливание в воздух.

Так вот, ни в одном из трех проектов и намека нет на какие-либо гарантии и на какой-либо механизм претворения амнистии в действительность. При этом вся Чечня отлично осведомлена о множестве случаев, когда господин Кадыров, ныне действующий глава республики, уговаривал боевиков выходить из лесов и укрытий, сдавать оружие и присягать мирной жизни, но дальше все происходило по двум сценариям.

Первый: уговоренные довольно быстро исчезали при зачистках. Одни — при больших, тотальных зачистках сел, когда гребли всех без разбору и, значит, можно хотя бы допустить, что это происходило случайно. Другие же — при адресных зачистках, когда неизвестные в камуфляжах и масках ночами «точечно» наведывались именно в их дома, и сложившие оружие исчезали с лица земли навсегда. Семьи при этом уверены, что в большинстве случаев действовали именно так называемые кадыровцы, те самые, кто, собственно, и уговаривал. Ранее — примерно еще год назад — кадыровцами называли членов отряда личной охраны Кадырова. Теперь же эта группа граждан переименована в какой-то там очередной спецназ, поскольку исчисляется уже несколькими тысячами человек, а такого количества «охранников» у главы администрации быть просто не может, поскольку получается, что вся взрослая мужская часть Чечни оказывается поделенной на тех, кто охраняет Кадырова, и тех, кто не хочет его охранять, и они между собой противостоят…

Чтобы понять, каков второй сценарий развития судеб сложивших оружие, известный всей Чечне, надо кое-что объяснить дополнительно. Нынешний внутричеченский процесс крайне сложен и запутан, и в нем действительно не последнее отягчающее обстановку обстоятельство называется «Кадыров», а также его спецназ. Из кого он формируется? Кто идет под знамена человека, которого большинство иначе, как предателем, между собой и не называет?

Эта проблема растущего числа членов кадыровского спецназа, увы, прямо касается гарантий
для тех, кто решит воспользоваться амнистией.

Так вот, Кадыров, серьезно готовясь к самопрезидентским выборам в конце 2003 года, очень заинтересован в пополнении собственной вооруженной армии. Пополняется же она сегодня в основном за счет людей «с той стороны». Дело обстоит так: хочешь перейти в банду Кадырова, и это все знают, — тебе зеленый свет, ты сложишь оружие и тут же его получишь. Не хочешь — тебя, сложившего, ждет зачистка…

Так кто же воспользуется такой новой амнистией? Если опять не будет реального, подконтрольного обществу механизма возвращения к мирной жизни, а получится опять принудительное вступление в армию Кадырова? И какая уж тут вера?

Уже сейчас ясно, что ни один приличный человек, если он не бандит, а воевал за идею спасения своего народа и своей земли, на такую амнистию не подпишется, если ее будут контролировать, как считают сегодня в администрации президента Путина, «правоохранительные органы Чеченской Республики». Потому что, если перевести эту фразу на бытовой язык, это именно то и означает: кадыровцы, которых уже несколько тысяч, станут отсеивать «белых» от «красных». Тех, кто с ними, от тех, кто против них. Со смертельным исходом для последних.

Вот почему так важен механизм. Кто будет гарантировать амнистию? Чтобы амнистия стала действительным кирпичиком доверия — кислородом для многих, кто хочет выйти из войны? А не еще одним способом расправиться Кадырову со своими врагами, причем с самой боевой их частью?..

Так как никакого серьезного механизма гарантий на сегодняшний день все три проекта не предлагают, правозащитники — а это ведущие правозащитники Чечни и Москвы, представляющие самые крупные организации из тех, кто активно работал все годы войны и, главное, которые лучше любых спецслужб и тем более Думы и администрации президента знают ситуацию в Чечне, и, что еще важнее, большинству из которых доверяют в городах и селах этой зоны тотального отсутствия прав человека и военной анархии, — они образовали общественную инициативную группу по проведению амнистии-2003* и заявили о том, что готовы следить за механизмом гарантий, предварительно его разработав.

Ответа от власти, готова ли она к такому сотрудничеству, пока нет: власть, как водится, испугалась и делает вид, что глубоко задумалась. «Чеченцы» при амнистии — это Кадыров, кадыровцы, часть депутатов масхадовского парламента, — отвернулись, им никого лишнего, а тем более правозащитников, допускать в свою вотчину, естественно, не надо. Представители масхадовской стороны — те и вовсе повели себя странно, отказавшись вообще от всякого участия в чем-либо, категорически открестившись: мол, никакая амнистия нашим людям не нужна, мы будем носиться со своей легитимностью вопреки здравому смыслу и даже спасению жизней сотен людей. Администрация президента, как обычно, всего боится, а главное, боится Путина: вдруг это ему не понравится. Дума кивает, понятное дело, на администрацию как главное действующее лицо всего и разводит руками, ожидая приказа и готовая его выполнить…

Власть у нас сейчас тяжелая. С вечно скошенными или потупленными глазами — трудно доглядеться до сути. И потому все это толковище вокруг «конституционной амнистии» грозит пшиком при очевидной невозможности выбить из власти еще одну амнистию по тому же поводу… Разве вы не понимаете, как все будет, если амнистией мало кто воспользуется? Будет просто объявлено, что мы вот — с добром, замирением, а амнистировать-то некого, потому что никто не хочет, а никто не хочет, потому что все непримиримые опять нос воротят и заставляют применять сугубо военные методы…

В общем, как всегда. А время-то идет… И опять может быть поздно. Одно неосторожное движение, и тех 500 человек «с той стороны», на которых рассчитывалась амнистия-2003, их действительно просто не окажется, их не будет даже и сотни, и акт гуманности и невоенный шаг друг другу навстречу просто-напросто захлебнется в кулуарных страстях и страхах тех, кто был к этому причастен, да оказался неадекватен миссии… Несмотря на то что мы уже там, где нет права на раскачку или ошибку, — мы на той стадии второй чеченской войны, когда дружно (именно дружно — потому что все очень много ошибались) утратили шанс на неловкие и бессмысленные телодвижения в пользу мира. Ведь и без того этот долгожданный ребенок — мир в Чечне — слишком далек, и нельзя упускать ни малейшей возможности к его организации.

Я не ошиблась в терминологии. Именно — организации. Мир в Чечне уже не наступит путем естественного хода событий. Мир должен быть СКОНСТРУИРОВАН из любого подручного материала. Амнистия — один из таких кубиков. Нельзя сказать, что первый и главный. Но фундаментальный — и им непозволительно сейчас швыряться.

* Автор состоит в этой инициативной общественной группе по подготовке и проведению амнистии.

Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, обозреватель «Новой газеты»
21 апреля 2003 года