Итак, президентом США стал Дональд Трамп. Что теперь будет? Этого не знает никто. Не знает даже сам Трамп.

Что касается России, то еще задолго до выборов было очевидно, что сама по себе победа любого из кандидатов кардинально российско-американских отношений не изменит. Российская власть своей политикой загнала страну в тупик, привела к ее изоляции. И пока этот курс не изменится, напряжённость будет сохраняться и в отношениях с США. Рассуждения же отечественных телепропагандистов о победе Трампа – это вовсе не переживание за интересы России, а злорадство по принципу «у соседа корова сдохла – мелочь, а приятно».

Однако диву даёшься детской наивности российских политологов, комментаторов и политиков: они всерьёз полагают, будто Трамп настолько странен, что и вправду любит Путина и российский правящий класс. Но ведь абсолютно ясно, что если Клинтон говорила: «Это белое», – то Трамп был вынужден отвечать: «Нет, это чёрное». Только этими тактическими соображениями объясняются его «симпатии» к России. В Белом доме, думаю, его политика в отношении России будет гораздо тупее, жёстче и резче, чем была бы у Клинтон.

Трамп не останется у руля в одиночку. В США президент – крайне важная фигура. Но он только часть политической системы. Субъективные черты этой части уравновешивают Верховный суд и Конгресс, которому подотчётны спецслужбы и который может проводить самые серьёзные расследования, в том числе в отношении первых лиц государства. Это уже не говоря о том, что демократические механизмы реально работают на всех уровнях: федеральном, штатов, местного самоуправления. Политическая система США со всеми её провалами намного сильнее любого кандидата. Возможно, она не даст Трампу особо разгуляться. Поэтому, отвечая на вопрос “что теперь будет?”, можно предположить, что не будет ничего.

Так что катастрофы сразу не произойдёт. Но это совсем не повод успокаиваться не то что на четыре следующих года, но даже на один день. Слишком много проблем, для решения которых и со стороны общества, и со стороны элит требуются неординарные усилия, а кто и как эти усилия будет прикладывать в США, из итогов выборов непонятно.

Кроме того, есть вещи, которые важнее любого персонального результата.

Выборы, поскольку в них так или иначе (голосуя или нет) участвует весь народ, очень многое говорят о качестве политической системы страны и социально-психологическом состоянии народа. Что в этом смысле показали российские выборы, мы имели возможность увидеть совсем недавно, в сентябре. А чем примечательны американские выборы?

Эта президентская кампания в полной мере продемонстрировала кризисные явления в американской политической системе, в её элитах. Выборы оказались крайне неприятными и даже депрессивными. Они показали значительную отчуждённость народа и элит, неспособность элит не то что ответить на возникающие у людей вопросы, но даже их понять и внятно сформулировать.

Главные политические аргументы – не столько позитивные программы, сколько «Хватит!» с одной стороны и «Не дай Бог!» с другой.

Нет персон, нет фигур, нет очевидных сильных политических лидеров. Система их не производит. И сторонники Клинтон, и сторонники Трампа, мягко говоря, от личностей своих кандидатов восторга не испытывают. Как говорится, на безрыбье…

Самое серьёзное беспокойство у американцев должен вызывать тот факт, что со всей очевидностью на этих выборах проявился давно назревавший раскол нации. Активные сторонники двух кандидатов всерьёз ненавидят друг друга, считая оппонентов угрозой традиционным американским ценностям, образу жизни и будущему государства.

Больше половины населения страны по разным соображениям, причинам, мотивам оказалось готово поддаться самому крайнему популизму. Мы видели, как горячо избиратели поддерживали откровенные глупости, которые говорил Трамп (что он вернёт давно закрывшиеся шахты шахтёрам, сталелитейные заводы – сталеварам и т. п.). А чего стоят его угрозы посадить соперника в тюрьму в случае своего избрания (восемь лет назад такие заявления поставили бы крест на шансах кандидата) или бесконечные ложные утверждения на дебатах… Всё это вовсе не игра, это действующая модель взаимодействия с современным массовым политическим мышлением. В нём, благодаря клиповому сознанию, порождённому современным телевидением и особенно цифровыми технологиями, отсутствует даже интуитивное понимание содержания. Такое состояние мозгов большинства населения – всерьёз и, если ничего не менять, надолго.

Речь идёт о кризисе политической системы не в смысле партий, собственно процедуры выборов, государственных институтов (хотя и здесь много разных вопросов, например: в каком вообще состоянии находится Республиканская партия и может ли она в дальнейшем быть полноценной частью двухпартийной системы), а по сути, то есть как механизма связи и взаимодействия народа и элит относительно понимания будущего и путей движения к нему. Обещания обоих кандидатов вернуть величие Америке звучали так, что создавалось впечатление, будто они не понимают, что это значит по меркам XXI века.

Таким образом, американские выборы выявили столько новых кризисных явлений огромного масштаба, что происходившее восемь лет назад кажется очень давним прошлым. Тогда общепризнанным эпохальным событием стал приход в Белый дом афроамериканца. Лейтмотивом выборов 2016 года могла стать реальная возможность женского президентства. Поначалу на этом и был сделан главный акцент в кампании Хиллари Клинтон. Однако по ходу выборов эта тема оказалась отодвинутой на второй план очень опасными негативными тенденциями.

«…Мир быстро и необратимо связывается воедино процессами глобализации – глобализации использования ресурсов, глобализации хозяйственной деятельности и, наконец, глобализации политической жизни, выражающейся в возрастающей роли международных отношений… Существенно возросшая за последние 30-40 лет взаимосвязь экономической и политической жизни в масштабах мира привела к тому, что решения и действия отдельных правительств и политиков могут гораздо больше влиять на вектор общемирового развития, чем это было 100, 50 или даже 20 лет назад. Это означает, что ответственность за продуманность и выверенность предпринимаемых шагов многократно возросла для всех субъектов мировой политики. А что касается тех, кто в силу особого веса соответствующих политических субъектов играет на этом поле роль ключевых игроков, предъявляемые историей к ним интеллектуальные и моральные требования становятся чрезвычайно высокими. И здесь, к своему крайнему огорчению, я должен констатировать, что нынешнее политическое поколение оказалось во многом неспособно этим требованиям соответствовать. Но если политика, в том числе и международная, демонстрирует систематическое отступление от нравственных принципов и ценностей, то в условиях глобализации в постиндустриальном обществе XXI в. мировая экономика всегда будет асимптотически приближаться к кризису. Периодически кризис будет наступать и, возможно, будет все более разрушительным».

«Большое беспокойство вызывает ползучее распространение политического и экономического «постмодернизма»: уход общественного сознания от поиска смысла в политике и экономике, погружение его в потребление всё новых искусственных форм, которые в изобилии предлагает ему виртуальная «новая экономика» и виртуальная же политика.

Очистка общественного сознания от внимательного отношения к реальности, опоры на разум, с одной стороны, и устоявшихся представлений о том, что такое честь, достоинство и нравственность, — с другой, погружение его в виртуальный мир внушённых потребностей, брендов и символов… всё это рискует эту цивилизацию погубить. Хотя бы потому, что деградация массового сознания пусть и с некоторым временным лагом, но неизбежно приведёт к деградации политики и деловой жизни, к их загниванию и утрате способности к прогрессу».

Григорий Явлинский, «Рецессия капитализма — скрытые причины» (Realeconomik: The Hidden Cause of the Great Recession,  2011, Yale University Press) 

Всё, что происходило и происходит вокруг президентских выборов в США, иллюстрирует сделанные более пяти лет назад выводы. Годы идут, а необходимых перемен нет. А перемены действительно необходимы. Взаимосвязанный глобальный мир нуждается в ответственной элите. Если её не формировать, при необходимости меняя для этой цели привычную политическую систему, растущий общественный протест будет работать только на разрушение.

Разрыв в отношениях элит и массы избирателей, кризис системы выражается также в том, что серьёзным фактором становится так называемое «молчаливое большинство» (silent majority) — граждане, которые не высказывают своих взглядов и симпатий в ходе кампании, но определяют результат. И это большинство оказывается наиболее благоприятной аудиторией для популистской игры на страхах, ненависти, других «низменных чувствах». Так было в Великобритании во время Brexit, так происходит сейчас в США. Получается, что у политической системы просто нет языка для разговора с людьми. Электорат реагирует не на текст, а на подтекст, атмосферу. Выбор определяют лозунги, которые даже Трамп пока не считает возможным высказывать напрямую. Это как нарыв, который уже достаточно велик, чтобы определять результаты выборов. Но нарыв этот продолжит расти и ещё обязательно прорвётся, сломав сложившуюся систему общественно-политической коммуникации.

В интересах же России, впрочем, как и в интересах других стран, чтобы новая американская администрация как руководство единственной глобальной сверхдержавы была способна стратегически понимать и оценивать перспективы современного мира. Но, к сожалению, этого нет. И результаты выборов особых надежд на это не вселяют.

Независимо от того, что происходит в США, главное для России сегодня — ясно понимать свои долгосрочные перспективы и настойчиво к ним двигаться. Наша главная стратегическая цель — стать полноценной, неотъемлемой частью развитого мира, современной европейской страной. Достичь этой цели мы обязаны в независимости от того, кто в ближайшие четыре года будет занимать Овальный кабинет Белого дома.