Визит Буша: о чем нужно договориться

После 11 сентября 2001 года во внешней политике России произошел крутой поворот. Вопреки проводившейся еще летом линии, символом которой стало путешествие через всю страну бронепоезда Ким Чен Ира, вопреки мнению тех, кто называет себя политической элитой, Владимир Путин безоговорочно поддержал США в их борьбе с террористами Бен Ладена и талибами.

Самая первая реакция на события, произошедшие в Нью-Йорке и Вашингтоне, и решения, принятые президентом в течение двух недель после 11 сентября, обозначили серьезные изменения в системе координат российской власти. 24 сентября на встрече президента с лидерами парламентских фракций и президиумом Госсовета один из участников предложил поддержать «Талибан». 18 высказались за сохранение нейтралитета России по отношению к схватке американцев с террористами. Только двое говорили о необходимости участия нашей страны в антитеррористической коалиции. Эффективная и многосторонняя поддержка антитеррористических усилий США в Афганистане стала результатом самостоятельного решения российского президента.

У этого решения есть очевидная тактическая логика. Режим талибов, связанный с террористическими группировками в Средней Азии и на Кавказе, представлял непосредственную угрозу безопасности России. Может быть, впервые в своей истории наша страна получила возможность дипломатическими средствами, используя военную силу другого государства, справиться по крайней мере с одной из своих многочисленных проблем.

Однако дело не только в тактике. Сентябрьские и последующие решения могут стать предпосылками для стратегической линии на сохранение и реализацию потенциальной возможности выживания России как суверенного современного государства в XXI веке. Понятно, что я имею в виду: явное и недвусмысленное движение России на Запад.

Традиционно отношения между Россией и Западом развивались в рамках существующей с XVIII века модели. Страны Запада вступали с Россией во временные союзы, использовали ее военные возможности, но в то же время всегда сохраняли дистанцию, стремились ограничивать и контролировать Россию. Последние 10 лет, к сожалению, мало что изменили.

Западные политики воспринимали и воспринимают Россию как страну из другого мира. В зависимости от ситуации она может быть дружественной и враждебной, но всегда остается чужой. Это свойственно европейцам, которые, несмотря на встречи без галстуков друга Бориса с другом Гельмутом, последовательно вели политику расширения НАТО на Восток. Но наиболее наглядно это проявлялось в политике американской администрации, независимо от того, кто — республиканец или демократ — занимал Белый дом.

Запад никогда не верил в страну, делая ставку только на отношения с группировкой, находящейся у власти, с сильной рукой в Кремле, способной держать страну под контролем. Кремлевская команда воспринималась как единственная сила, способная вести Россию по пути демократических реформ и во времена Горбачева, и при Ельцине. Разочарование в узкой группе реформаторов, присвоивших себе монополию на демократию и рынок, стало для них разочарованием в России.

После 11 сентября и поворота в российской внешней политике возник закономерный вопрос: что изменилось в отношении Запада к России? Пока по большому счету — ничего. За высказываниями и действиями представителей Запада стоят прежние недоверие, непонимание и опасения.

Надо признать, что для недоверия имеется веская причина. Россия по-прежнему остается непредсказуемой для Запада. Сразу должен сказать, что, на мой взгляд, эта проблема не имеет никакого отношения к российскому народу, к людям, живущим в нашей стране. Они мало чем отличаются от жителей любой европейской страны или американцев. У нас те же заботы — будущее детей и здоровье родителей, работа, дом, безопасность. Даже наша главная беда — бедность — вещь для них понятная, хотя в значительной степени уже пережитая и побежденная. Дело в другом.

Непредсказуемость — политическое выражение внутренних проблем российской власти и элиты. Изменения во внешней политике не коснулись курса на построение «управляемой демократии» внутри страны. В России отсутствует реальная свобода слова. Нет средств массовой информации, способных систематически доносить до большинства населения альтернативную позиции власти точку зрения на важнейшие вопросы жизни страны. Выборы, в особенности региональные, превращаются в формальный ритуал назначения на должность заранее отобранного кандидата. Суды орудуют законом как инструментом исполнения политического заказа.

Это означает, что любая группировка, оказавшаяся у рычагов управления подцензурными СМИ, подконтрольными выборами, послушными судами, сможет очень быстро развернуть страну куда угодно — к национализму, милитаризму, пиночетовскому капитализму. Сможет оказывать значительное давление или даже сместить и законно избранного президента, если он будет мешать начавшемуся повороту. Ведь не он же лично контролирует чиновников-исполнителей, не он звонит на телевидение.

Российский бизнес, в особенности крупный, своим прошлым и настоящим буквально повязан с властью. В течение 10 лет сложилась модель экономики, в которой без особых отношений с властью невозможно было добиться ничего существенного. Она существует и сейчас, и в ней очень мало места для независимых самостоятельных людей, не говоря уже о среднем классе.

Политическая элита напоминает тринадцатилетнего подростка со всеми свойственными его возрасту многочисленными комплексами. Он обижен на весь мир, а в особенности на взрослых (их роль, конечно же, отводится Западу), которые его не понимают, учат жить, ограничивают его свободу, а денег на карманные расходы дают крайне мало. Время идет, а «элита» не становится взрослой, потому что общество, выросшее во лжи, вообще не становится взрослым, как не становятся большими деревья, растущие без солнца.

Наконец, нестабильной и непредсказуемой Россию делает происходящее в Чечне. Там все зашло в тупик. Выходом рано или поздно станет конференция в Москве о политическом урегулировании на основе Конституции России и российских законов с участием всех заинтересованных сторон под председательством президента России. Но сегодня движения в этом направлении нет.

Пока дела обстоят таким образом, не стоит удивляться, что нас хотят по возможности использовать, но не желают иметь с нами дело не только как с союзниками, но даже как с серьезными партнерами.

Означает ли это, что Западу следует дожидаться, пока Россия созреет, сама справится со своими проблемами, после чего скромно позвонит и скажет: Я готова, примете меня к себе? Нет. Этого никогда не будет, да и ждать некогда. Ситуация складывается так, что первое и, возможно, самое принципиальное решение о признании России страной, принадлежащей к западному сообществу, необходимо принимать буквально сейчас.

При этом принимать Россию на борт придется несмотря на все ее сложности, вместе с ними, такую, какова она сегодня.

Принять Россию для Запада значит согласиться, по крайней мере, с двумя тезисами. Во-первых, Западу надо признать наличие жизненно важного для России приоритета — безопасности сегодняшних границ, отделяющих ее от самых нестабильных, опасных и непредсказуемых регионов мира. Во-вторых, необходимы принципиальное понимание и практическая готовность к тому, что через 15 — 20 лет Россия в качестве полноправного члена войдет во все экономические, политические и военные европейские структуры.

Первым шагом в этом направлении могло бы стать подписание во время визита в Москву президента Буша документа о военно-политическом союзе между Россией и США. По форме это может быть соглашение, меморандум или договор. Главное заключается в том, что это должно быть нечто качественно иное, чем вежливое сотрудничество в рамках НАТО или соглашение, касающееся только проблемы вооружений. Речь идет о совместной декларации об общем понимании свободы, демократии, прав человека как фундаментальных принципов мироустройства в XXI веке, общих приоритетах и угрозах, о взаимных гарантиях безопасности в случае террористической или военной агрессии.

Подписание такого соглашения вполне реально. Переговоры о заключении политического союза с США ведутся уже более полугода в Вашингтоне, Лондоне, Берлине.

Россия — США — Европа

Что же это, Россия будет защищать США от Мексики, а Америка Россию от Китая? — с усмешкой спросит читатель. Звучит действительно забавно, только ведь, забавляясь подобным образом, можно «просмеять» будущее. Пора уже понять, что на ситуацию надо смотреть в соответствии с реалиями нового времени, а не прошлого века.

Несомненно, США — самая сильная во всех отношениях страна мира, единственная сверхдержава, обладатель действительно впечатляющей оборонной мощи, связываться с которой в традиционном военном смысле вряд ли кто-то станет. Но вооруженные силы США, как, кстати, и СССР, были ориентированы на войну определенного типа, предназначались для защиты, условно говоря, от крупных и очень крупных зверей — медведей, львов, тигров, крокодилов и носорогов.

События 11 сентября показали, что современные проблемы безопасности связаны не с крупными хищниками, а со смертельно ядовитыми комарами. Из-за инерции мышления понять, что это качественно новая ситуация, довольно трудно. Один из американских стратегов, согласившись с этой «комариной» аналогией, сказал мне: «Мы будем уничтожать их гнезда». Он не знает, что у комаров нет гнезда — они живут и плодятся на болоте, и единственный способ борьбы с ними — болото осушить. Борьба с сегодняшней террористической угрозой отличается от военной науки прошлого века так же, как ирригация отличается от охоты на медведя или льва.

В такой работе без России не справиться. Помимо чисто военных задач, в решении которых Россия, к сожалению, сегодня может принять лишь весьма ограниченное участие, скорее даже символическое (здесь американцы действительно, по всей видимости, будут справляться сами), необходимы: дипломатическая поддержка и участие в санкциях против тех, кто поддерживает террористов, предоставление разведывательной информации, помощь в контроле за финансовыми потоками и установлении источников и путей финансирования террористов, гарантии нераспространения различных видов вооружений и технологий, лишение террористических организаций даже потенциальной возможности использования территории страны, многое другое. Наконец, важна просто политическая поддержка. Одни только военные действия без такой помощи превращаются в вытирание с пола воды, хлещущей из открытого крана. Пусть тряпка велика, а швабра самая современная, все равно лучше закрыть кран, чем бесконечно собирать воду с пола.

Помимо непосредственной помощи в борьбе с терроризмом США, в случае заключения союза с Россией, смогут наконец добиться ликвидации монополии ОПЕК на мировом рынке нефти и, следовательно, освободиться от энергетической зависимости.

Будут созданы новые, более совершенные, чем сейчас, механизмы, гарантирующие нераспространение оружия массового поражения.

Произойдет стабилизация положения Китая в системе международных отношений — Китай останется великой державой, но не будет иметь возможности качественно изменить геополитический расклад в азиатско-тихоокеанском регионе, что в конечном счете приведет к улучшению отношений США с Китаем.

Кроме того, западные политики не могут не понимать, что слабость России — угроза безопасности всего мира. Чем слабее Россия, тем больше терроризма в мире, и наоборот. Сейчас террористические структуры выдавливаются с привычных для них мест и вынуждены осваивать новые территории. В России есть все, что их интересует, — территория, все виды оружия и средства их производства, необходимые материалы и, что особенно важно, очень грамотные специалисты соответствующей квалификации, подготовленные еще в советское время. Они крайне бедны и абсолютно дезориентированы нравственно и политически. Добавьте к этому масштабы российской коррупции, и станет ясно — если этот процесс пойдет (а он, очень возможно, уже пошел), справиться с ним будет невероятно трудно. Можно ли представить, какую цену придется платить в борьбе с терроризмом при таком или похожем развитии событий не только России, но и США, и Европе?

Несомненно, и Россия заинтересована в предотвращении террористической угрозы. Но дело не только в этом. Внешнеполитический курс, обозначенный после 11 сентября, объективно выгоден России, более того, он единственно возможен с точки зрения интересов страны в сколько-нибудь отдаленной перспективе. Долговременное военно-политическое партнерство с США — это:

— безопасность наших протяженных границ и сохранение территориальной целостности страны, то есть сохранение российской государственности;

— укрепление российского суверенитета в Сибири и на Дальнем Востоке, инвестиционный прорыв в освоение восточных земель;

— возможности выхода России на ведущие позиции в мировой энергетике и участия российской науки и индустрии высоких технологий в реализации самых передовых и перспективных проектов;

— четкая ориентация российских вооруженных сил на интеграцию в военную систему Западного мира, значительно облегчающая создание современной армии;

— повышение статуса России на международной арене.

Полноценный союз с США и Западным миром может стать фактором становления в России реальной демократии и более полной реализации внутреннего потенциала страны. Это, возможно, единственный способ обеспечить нормальное завершение российских реформ, которые 10 лет проводились таким образом, что, похоже, полностью исчерпали реформаторскую энергию российского народа. Неизбежными станут кадровые перемены в большинстве госструктур, чиновники которых просто неспособны проводить политику, ориентированную на союз с Западом.

Помимо собственно интересов России, США и Европы существуют проблемы мирового масштаба, которые невозможно окончательно решить без теснейшего сотрудничества всех трех сил. Это ситуация на Балканах, палестино-израильский конфликт, проблемы в отношениях между Индией и Пакистаном, экологические проблемы, международная преступность и наркоторговля, проблемы, связанные с непредсказуемыми тоталитарными режимами.

Я не хочу сказать, что Россия сможет сыграть в решении этих проблем роль сверхдержавы, считающей весь мир зоной своих жизненных интересов. Нет. Просто Россия может облегчить решение этих проблем, если будет ему способствовать, и осложнить их до предела, если будет действовать контрпродуктивно.

Трагическое развитие событий в Югославии в 1999 году продолжалось ровно до тех пор, пока Ельцин не сказал Милошевичу «хватит», после чего югославская армия покинула Косово. А ведь к тому моменту на повестке дня всерьез стоял вопрос о начале наземной операции НАТО. Ее удалось избежать, и я уверен, что с помощью России можно было бы предотвратить бомбардировки Югославии и гибель ни в чем не повинных людей. Для этого вместо глупостей в Рамбуйе осенью 1998 года надо было искать политическое решение в Москве, с Ельциным. Это было вполне возможно.

В целом же список стратегически важных результатов российско-американского союза получается очень внушительным. По-моему, игра стоит свеч. Это многие понимают.

И, возможно, самое неожиданное. Без российско-американского соглашения о стратегическом партнерстве, без создания прочной, внятной схемы отношений с США невозможна интеграция России в Европу. Нравится это кому-то или нет, но, так сказать, санкцию на вхождение в европейский клуб дают в Вашингтоне.

Конечно, Америка это совсем не Европа — во многих случаях у них разные культурные, этические, политические ориентации и даже принципы. Но базовые, фундаментальные ценности общие, что и является основой незыблемого союза. Для европейских стран давно сложившиеся прочные отношения с США всегда будут приоритетными, несмотря на наличие неизбежных противоречий, прежде всего в экономической области. Эти противоречия не определяющие, они похожи на неизбежные семейные ссоры давно живущих друг с другом супругов. Поэтому, пока отношения с США не прояснены, никакой реальной интеграции России в Европу не будет. Российско-американский договор о стратегическом партнерстве является для европейских стран и их правительств необходимым предварительным условием начала реального политического, военного и экономического сближения с Россией, своеобразным опознавательным знаком, показывающим — это свои, можно перестать опасаться и начать открывать дверь.

Специально хочу обратить внимание: договоренности с США и даже договор о какой-то форме союза не обеспечит никакого автоматизма при принятии решений о включении России в Европейский союз — он необходим, но совершенно недостаточен. Достаточным условием могут стать только столь же решительные изменения во внутренней политике, как и во внешней. Отмена негласной политической цензуры на ведущих телевизионных каналах и в других СМИ, прекращение манипуляций и фальсификаций на выборах всех уровней, обеспечение реальной независимости правосудия, реальное наступление на коррупцию, отделение бизнеса от власти и создание конкурентной среды… В целом речь должна идти о замене сохранившихся сталинско-византийских методов управления страной на современные, открытые, либерально-демократические, о построении государства и всей системы принятия решений на приоритете защиты и соблюдения прав человека. Только это будет реальным движением в сторону будущего объединения с Европой.

Это ни в коем случае не означает, что европейские страны и структуры должны немедленно прекратить критику наступления на свободу слова или происходящего в Чечне. Критика такого рода не является показателем враждебности и уж тем более главным ее критерием. Отсутствие такой критики в условиях правового беспредела в Чечне, наступления на свободу слова может означать лишь подтверждение отношения к России как к стране из другого мира, которой должно управлять «твердой рукой».

Россия никогда не будет ни такой, как, например, Германия, ни такой, как, например, Польша, она не будет похожа ни на одну европейскую страну. Тем более Россия никогда не будет такой, как Америка. Мы в чем-то лучше их, а в чем-то хуже. Но настоящее взаимопонимание и партнерство возможно только на основе реально действующей во внутренней и внешней политике одинаковой системы ценностей и приоритетов. Общая система ценностей так же необходима для эффективного партнерства, как единые для всех таблица умножения или способ исчисления времени.

Опять «разрядка напряженности»?

Союза с Западом совершенно определенно хочет президент Путин, чьей политической воли в нынешних условиях почти достаточно. У него есть поддержка, общественное мнение, в целом, на его стороне.

После 11 сентября Россия подает Западу очень внятные сигналы. Военные базы выведены с Кубы и из Вьетнама. Реакция на выход США из договора по ПРО была гораздо более спокойной, чем можно было ожидать при стереотипном подходе к российско-американским отношениям: в иные времена это стало бы достаточным поводом для чего-нибудь вроде разворота над Атлантикой. Планы вступления в НАТО балтийских государств уже не вызывают громких заявлений. Очень спокойно и убедительно российский президент ведет свою линию на подписание содержательного, юридически обязывающего документа в ходе переговоров о сокращении стратегических вооружений. Истерики не было ни тогда, когда американцы говорили о нежелании подписывать какие-либо обязывающие соглашения вообще, ни тогда, когда они объявили о намерении складировать снятые с ракет боеголовки. Владимир Путин не считает трагедией присутствие американских военных не только в Средней Азии, но и в Грузии. Четко сказано, что согласованная военная операция против режима Хуссейна не станет поводом для прекращения участия России в антитеррористической коалиции.

Все это делается вопреки позиции и мнению практически всего окружения президента — многих чиновников МИДа, военных, политиков. Это, совершенно определенно, — рука, поданная российским президентом Западному миру.

Этот жест замечен. Теперь американцы поняли, что руку не нужно отталкивать, и размышляют о возможности достижения стратегических договоренностей. Об этом говорит, например, все же принятое решение о готовности подписать обязывающий договор о сокращении стратегических вооружений. Более того, заместитель госсекретаря Джон Болтон во время визита в Москву сделал заявления, позволяющие думать о возможности долгосрочного стратегического и военного партнерства. Достаточно успешно проходили предваряющие майский саммит переговоры Игоря Иванова в Вашингтоне и Георгия Мамедова в Женеве.

Американо-российское сближение и установление партнерских отношений поддерживают влиятельные и авторитетные люди в Вашингтоне, такие как Генри Киссинджер. Политик, которого никогда нельзя было подозревать в особо теплых чувствах к нашей стране, сегодня отстаивает идею стратегического союза России и Запада как прагматик, признающий ее в наибольшей мере соответствующей сегодняшним интересам Запада.

А что же Европа? Можно с полной уверенностью утверждать, что Великобритания и Германия поддержат и будут приветствовать заключение стратегического военно-политического союза России и США. Европа в целом заинтересована в основательной и серьезной интеграции с Россией, но понимает, что без урегулирования отношений между Россией и США это невозможно. Очевидно, что после заключения такого соглашения темпы сближения между Россией и Европой многократно возрастут.

Европейцам сегодня сложно заниматься еще и российскими делами, им и своих хватает. Совсем не ясна ситуация с координацией действий внутри объединенной Европы: непонятно, как определять общую внешнюю политику, в каких формах будет происходить интеграция с новыми странами, вступающими в Евросоюз, как их принимать и зачем, как вообще принимать решения. Позиции национальных государств достаточно сильно различаются, нет единого центра принятия оперативных и обязательных для всех членов Евросоюза решений. И чем серьезнее внешний вызов, тем более ощутимыми становятся эти проблемы.

Пока европейцы разбираются со своими трудностями, нам и необходимо выполнить предварительное условие — создать прочные отношения с США. Если Путин и Буш возьмутся за это серьезно, то по крайней мере двое их европейских коллег — Блэр и Шрёдер — сделают все, чтобы российско-американский союз состоялся.

Конечно, это не будет легко. И Россия, и европейские страны будут сталкиваться с проблемами, обусловленными новым международным статусом США. Америка сегодня объективно в очень непростом положении. Сложно быть единственной сверхдержавой и одновременно стабильным партнером. Обеспечение безопасности в XXI веке — это долговременное совместное предприятие, участники которого должны работать друг с другом не просто потому, что они друг другу нравятся, и даже не потому, что они принадлежат к одной цивилизации, а по той простой причине, что проблемы, стоящие перед ними, нельзя решить иначе. Создать такое предприятие, научиться быть старшим, но партнером — главный вызов, стоящий перед США в начале нового века. История показывает, что США умеют отвечать на трудные вызовы времени. Было рабство. Была Великая депрессия. Была сегрегация. В каждом из этих случаев был найден мудрый ответ на вызов. Есть надежда на то, что найдется он и сейчас.

Может, однако, ничего серьезного так и не произойти. Вообще, все открывшиеся после 11 сентября возможности стратегического сближения России с США и Западным миром — это очень хрупкие ростки. За ними трудно ухаживать, зато легко уничтожить. Инерция противостояния, накопленная в прошлом веке, да и раньше, такова, что вернуться назад гораздо легче, чем двигаться вперед: к возвращению все готово — стереотипы мышления, поведения, заученные фразы.

Самое простое — это подмена серьезного современного политического процесса хорошо знакомой советской разоруженческой политикой: подсчет боеголовок, носителей и провозглашение победы «советско-российской дипломатии в борьбе за мир между Россией и США». Помните — «разрядка напряженности»?

Разоруженческая политика как внешнеполитическая концепция в нынешних условиях совершенно бессмысленна. Это рациональный, но технический вопрос, несопоставимый по своему значению с политико-ценностной логикой. Поэтому если переговоры 23 — 26 мая завершатся соглашением по разоружению, по НАТО, по «Джексону — Вэнику» и общими декларациями, то это будет означать, что потенциал возможностей, образовавшихся после 11 сентября, утрачен и все вернулось на круги своя, к договоренностям вроде тех, которые заключались в 70-е годы.

Реализация открывшихся возможностей — это персональная ответственность лидеров России, США, стран Европы.

Самая тяжелая доля ответственности у Владимира Путина, потому что в случае с Россией речь идет не только о безопасности, но о самом существовании страны. Путин критикует правительство за отсутствие стратегического подхода к экономическому курсу, предложений, которые дали бы возможность сократить отставание от индустриально развитых стран. Это правильно, но наш главный шанс преодолеть это отставание — в руках самого Путина.

Огромное расхождение между внешней и внутренней политикой российской власти не может существовать очень долго. Вариантов немного. Либо внутренняя политика будет приведена в соответствие с внешнеполитическим курсом на сближение с демократическими странами, либо наоборот — решения, принятые после 11 сентября, окажутся временным зигзагом, подлежащим исправлению.

В первом случае Россия будет постепенно становиться европейской страной с точки зрения демократических процедур, развития экономики и уровня жизни людей.

Во втором случае символом внешней политики снова станет привычный и логичный для авторитаризма бронепоезд.

Надо понимать, что у президента Путина нет окончательной уверенности в том, будет ли подписан документ о партнерстве, насколько полной будет его реализация, насколько реальной окажется поддержка движения России на Запад. Именно это заставляет его не сжигать мосты, сохранять прежнее окружение как возможность отхода. Особенности внутренней политики российской власти наглядно демонстрируют, каким будет направление отхода, если альянс с Западом не состоится. Очевидно, что на этом направлении нет перспективы для России, но и другого пути у президента, который хочет сохранить власть, в случае неудачи альянса не будет.

В каком положении окажется президент и его власть в результате такого отхода, не повторится ли Форос — такой вопрос станет актуальным.

Но сегодня шанс еще есть. Президент Путин может сделать важнейший выбор и открыть для России уже не окно, а дверь в Европу.