Те, кто сегодня полагает, что последние события в США не касаются России, что американцы «справятся», а нам надо заниматься своими проблемами, ошибаются. Благодаря цифровым технологиям мир стал един, и происходящее у нас и за океаном не только взаимосвязано, но часто является проявлением одних и тех же тенденций, только в разных условиях. И для того чтобы лучше представить, чего ждать в России, полезно пристально взглянуть на кризис в Америке. И там, и здесь — пусть и очень по-разному — происходит деформация политических, государственных и общественных институтов. Возможно, в обыденной жизни это пока незаметно, однако уже очень скоро мы окажемся в новой реальности.
Здание Капитолия в Вашингтоне, 6 января 2021 года REUTERS/Leah Milli
Да, еще один президентский срок Трампа только усугубил бы развал институтов, еще больше расширил бы зону допустимого абсурда. Но и сделанного за четыре года оказалось достаточно, чтобы проблемами демократии и свободы слова в США озаботились во всем мире и даже в России.
«Наиболее вероятный исход — г-н Трамп останется при должности до конца срока, забаненный Фейсбуком, но сохраняющий контроль над американским ядерным арсеналом. Это также значит, что он сохраняет возможность снова участвовать в выборах, если сам того захочет. Все это сейчас может показаться далеким от реальности, но стоит заметить, что всего пару месяцев назад за Трампа проголосовало второе после самого большого в истории США число избирателей. Он умелый манипулятор: некоторые его поклонники уже говорят, что насилие в Капитолии — дело рук радикальных антифа, переодевшихся трампистами. Поверить в это или другое абсурдное объяснение или минимизировать роль Трампа во всей истории им легче, чем признать, что голосовали за того, кто пригласил в Капитолий шайку бандитов», — пишет британский The Economist.
Это очень наглядная иллюстрация политической энтропии, то есть ослабления и развала политических правил и институтов. И дело, конечно, не в прогнозах персонального будущего Трампа, а в оценке политических перспектив этой формы правого популизма (можно назвать это «трампизмом», а можно так хорошо знакомым «политическим жлобством» — суть не изменится: и то и другое перерастает в фашизм эпохи постмодерна).
Согласно последним опросам, почти половина республиканцев в США поддержала действия сторонников Трампа, штурмовавших 6 января Капитолий. И несмотря на последовавшие за беспорядками в Вашингтоне правительственные отставки, несмотря на критику со стороны ряда лидеров Республиканской партии действий самого Трампа накануне, во время и после штурма, вряд ли стоит ожидать спада популярности идеологии популизма. Трамп проиграл, и события минувших недель, казалось бы, поставили крест на официальной политической карьере уходящего президента. Однако такое явление в политике, как трампизм, умирать не собирается.
У этого политического направления (не у Трампа лично) поддержка 74 миллионов избирателей (почти 90 миллионов — аудитория только заблокированного трамповского Твиттера, и абсолютное большинство подписчиков — сторонники уходящего президента). Эти люди вряд ли откажутся от своих взглядов после событий 6 января в Вашингтоне, и число активистов, желающих и готовых задействовать эти взгляды на практике, вряд ли уменьшится. Тем более что Трампа уже превращают в страдальца, жертву системы, называют блокировку его аккаунта в Твиттере ограничением свободы слова, нагнетают напряжение, заявляя, что республиканцы никогда больше не выиграют выборы из-за мигрантов, для которых Байден облегчит получение гражданства. Так закладывается фундамент очередной «теории заговора» в наукообразной политологической обертке. При этом голословные по сути, но безапелляционные по тону заявления, согласно которым партийная верхушка американских демократов якобы стремится установить в стране монопольное господство для реализации программ «радикального социализма», «черного расизма», «зеленого тоталитаризма», не просто распространяются в соцсетях по горизонтали, но поднимаются вверх, становятся предметом обсуждения и разбирательств в весьма респектабельных экспертных сообществах. Попытка сопроводить уход оскандалившегося президента из Белого дома импичментом для этой аудитории только добавляет красок к ореолу Трампа-мученика и питает уверенность сторонников теории заговора в своей правоте.
И в этой ситуации важно не ошибиться. В ближайшее время популизм вооружится стратегиями респектабельности, чтобы выглядеть серьезным, не маргинальным, вновь перспективным политическим направлением. Этот популизм будет открещиваться от своих последователей, вульгарно восседающих с ногами на столе спикера палаты представителей Конгресса США.
Уже сейчас в интернете циркулируют «аналитические» материалы о «спланированной провокации» против Трампа, о «законности штурма Капитолия», о «справедливом восстании народа». Все это выбрасывается на многомиллионные аудитории и свидетельствует о колоссальном потенциале противостояния в США в самых острых формах. И хотя насилие в Капитолии на прошлой неделе действительно могло быть спонтанным, это не означает, что крайне правые и крайне левые ничего не замышляют: ФБР предупреждает о возможных вооруженных протестах в ближайшие дни в столицах всех 50 штатов, соцсети и другие платформы активно используются для планирования вооруженных демонстраций накануне инаугурации Байдена.
Американская политическая система столкнулась с серьезными проблемами. Речь идет прежде всего о глубоком расколе общества на два непримиримых лагеря и о нарастающей внутрипартийной охлократии. С такой радикализацией политики администрации Байдена будет сложно справиться.
Эти тенденции зародились не вчера. В США последние четыре года можно было наблюдать процессы, ставшие предвестниками сегодняшних событий.
Трамп и его ближайшее окружение сознательно осуществляли своего рода «шокотерапию» для Америки, шантажируя политических оппонентов и граждан, постоянно нагнетая истерию в обществе, чуть ли не ежедневно демонстрируя дисфункцию всей действующей политической системы, беспомощность и неэффективность конструкции «сдержек и противовесов». Целью этого «шока» была авторитарная трансформация политической системы, подчинение и оттеснение на задний план Конгресса и судебной власти, дискредитация и уничтожение независимых от сверхкрупного капитала масс-медиа, унижение и тем самым ослабление авторитета и самостоятельности различных элитных групп, включая госчиновников и экспертов, а также превращение в перспективе Республиканской партии в «вертикально интегрированную» жестко авторитарную группировку со значительным влиянием крайне правых и откровенных националистов.
С этим Трамп и пошел на выборы в 2020 году. У него была вполне выразительная позиция: он выступал против глобализации, опирался на традиционную идею этнонационалистического популизма о поддержке государством всеобщего благоденствия, но только для «правильных» людей (не для «недостойных» мигрантов и всяких меньшинств, которые якобы узурпируют эти преимущества), разжигал и без того широко распространенное недоверие к государственным институтам — судам, прессе, Конгрессу, системе выборов… При этом Трамп напрочь забыл о своих популистских обещаниях «простым американцам»: совершенствования национальной инфраструктуры не произошло, рабочие места, ранее ушедшие в Китай, так и не появились. А когда разразилась пандемия, Трамп продолжал заниматься перебранками в Твиттере, не понял, что происходит, не справился и проиграл выборы.
Однако, повторюсь, события последних недель четко показывают, что, хотя сам Трамп и потерпел поражение, такое явление, как «трампизм», вовсе не проиграло, а лишь ждет перегруппировки для перехода в очередное наступление.
Согласно последним опросам, Трамп, несмотря ни на что, сохраняет свое влияние на республиканского избирателя (77% республиканцев одобряют его деятельность на посту президента даже после недавних событий в Вашингтоне). В преддверии ноябрьских выборов социологи неоднократно спрашивали избирателей-республиканцев, преданы ли они больше своей партии или самому Трампу. К концу кампании подавляющее большинство республиканцев заявили, что они более лояльны президенту, чем партии. С учетом последних соцопросов это означает, что, если Трамп не захочет или не сможет вновь баллотироваться в 2024 году, он вполне сможет выдвинуть и поддержать преемника — лояльного ему конгрессмена или сенатора (каких множество), а может, даже члена своей семьи — сына или дочь, например.
За последние четыре года у Трампа сложились олигархически взаимовыгодные отношения с десятками мегадоноров. Так, умерший на днях 87-летний миллиардер Шелдон Адельсон — воротила игорного бизнеса, который в одиночку выделил сотни миллионов долларов на две кампании Трампа, — оставался с президентом-республиканцем буквально до последнего своего вздоха, несмотря ни на что. Только время покажет, продолжат ли остальные связанные с Трампом толстые кошельки поддерживать его самого или его протеже. Этих людей интересует прежде всего снижение налогов и ослабление регулирования. К тому же, как известно, крупный и особенно очень крупный бизнес в конечном счете всегда переходит на сторону государственной диктатуры.
Впрочем, дело уже не в самом Трампе. Если он будет необратимо дискредитирован, а первые годы президентства Байдена окажутся не слишком удачными, чтобы подорвать электоральную базу республиканцев среди правоцентристских и умеренных избирателей, Великая Старая Партия (Great Old Party, сокращенно GOP — неофициальное название республиканцев) выдвинет лидера, который будет активно критиковать Трампа, но при этом поддерживать и развивать его политику. Подыскать такого кандидата не составит труда. Новый лидер не будет таким неуклюжим и займет свой пост благодаря не столько удаче, сколько мастерству. Более уравновешенный и менее самовлюбленный, чем Трамп, лидер республиканцев имеет все предпосылки для победы.
И если сегодня под флагом демократии продолжить поощрять воинствующий дилетантизм и невежество, решать сложные фундаментальные вопросы, апеллируя к обывательской массе (а обывательская масса вне поля профессиональной демократической политики — это толпа, так же отличающаяся от гражданского общества, как суд Линча отличается от суда присяжных), то на выходе будет популизм, а через пару итераций и фашизм, пусть и в высокотехнологичной форме. А суть фашизма как раз в том и заключается, что одна элитная группа в обход всех остальных апеллирует к толпе и затем, уже опираясь на массовую поддержку, громит все другие элитные группы.
В этом свете симпатии американских республиканцев к штурмовавшим Капитолий бунтовщикам не должны никого удивлять. Одним из главных итогов президентства Трампа стал подрыв доверия американцев к институту выборов: свыше 60 млн граждан США допускали, что итоги последних президентских выборов могли быть сфальсифицированы. Недоверие к ключевым институтам, ненависть к элитам и их слабость, нарастание расслоения в обществе и неравенства возможностей — все это проявления надвигающегося кризиса. И дело, конечно, не в особенностях последней президентской кампании в США, в ходе которой значимые вопросы оказались оттеснены даже не на второй, а на пятый план постоянным пережевыванием скандальных подробностей частной жизни кандидатов и темы пандемии. Кризис — в усилении позиций тоталитарного сознания в противовес рациональному.
Стремление вернуться куда-то назад, к прошлым порядкам, просто пересидеть хаос и неопределенность — энтропию в политике — это всего лишь попытка обмануть реальность, которая ни к чему хорошему не ведет. Политический кризис в США, как, впрочем, и во всем мире, не может быть разрешен собственно победой Байдена. Преодоление политической энтропии требует принципиально новых решений.
И прежде всего надо понять, что стоит за деформацией когда-то надежных политических конструкций в США и других западных странах.
В первую очередь это существенное и нарастающее отставание возможностей современного человека от созданных им за последние десятилетия информационно-коммуникационных и цифровых технологий. В частности, это разрастающаяся информационная охлократия: технологические изменения в социально-информационной среде, широко открывшие двери в политику популистам, левым и правым радикалам, которые теперь могут рекрутировать сторонников, минуя предельно ослабшие «ответственные и серьезные» СМИ; популистские праймериз, разрушающие сложившуюся идентичность и осмысленность политических организаций; возможность использования политических и социально-психологических технологий для прямой обработки целевых аудиторий и манипулирования избирателем; снятие прежних политических и моральных табу, барьеров, базировавшихся на традициях, различных фильтров (в том числе денежных) как следствие тотальности использования интернета с его безличностью и анонимностью. Отсюда — все то, что на Западе сегодня называют кризисом либеральной демократии и глобализацией беспорядка.
Наступила новая эпоха, и пытаться жить в ней по-старому — будь то в США под лозунгом «Make America Great Again» или в России с плутократическим режимом неограниченной личной власти — все равно что идти вперед с повернутой назад головой. Ни к чему, кроме развала, это не приведет — ни в США, ни в России. Однако так же бессмысленно искать причины происходящего в банальном имущественном неравенстве, надеяться решить проблемы цензурой и прямым контролем над крупными технологическими платформами, поисками шпионов и хакеров… Потому что если бороться с последствиями, а не с причинами, то все может закончиться тем же, чем закончилось когда-то для СССР.
Если США хотят сохранить уважение к себе в мире, то в XXI веке путь к этому необходимо искать через международное сотрудничество и честное партнерство. Следует понимать, что глобализация в будущем возможна не как «игра с нулевой суммой», когда победитель получает все, а лишь как «win-win situation», то есть ситуация, в которой нет проигравших.
Белому дому придется резко повысить уровень профессионализма и компетентности в мировой политике, извлечь уроки из таких тяжелых ошибок, как война в Ираке, политика в отношении Китая (неспособность выработать разумную политику) и России (утрата понимания), нежелание и неумение помочь Украине, провал во взаимопонимании с Евросоюзом, разрушительный изоляционизм.
Но еще более сложной задачей для новой администрации США станет исправление ситуации внутри страны. Байдену предстоит решать такие проблемы, как, например, низкая эффективность работы правоохранительных органов (как объяснить неспособность огромной американской полицейской машины предотвратить события 6 января в Вашингтоне?), странная уязвимость государства перед хакерскими атаками или провал национальной системы здравоохранения в борьбе с эпидемией коронавируса.
Конечно, при этом принципиально новым вызовом эпохи цифровых технологий станет необходимость преодоления манипулятивного диктата интернет-гигантов и гипертрофированного влияния соцсетей на внутреннюю политику и жизнь, всего того, что ведет к энтропии политических институтов и резкому снижению уровня политических партий.
Однако самой главной задачей для администрации Байдена является разработка и хотя бы начало практического осуществления реформ, направленных на преодоление глубокого и антагонистического раскола американского общества, сулящего в любой момент гражданские столкновения. Согласно данным за 2018 год, на руках у жителей страны 393 млн единиц оружия, что на 67 млн больше численности населения.
В английском языке очень популярно библейское выражение «Put Your House in Order» (Исайя, 38:1) (в дословном переводе — «Приведите свой дом в порядок»). И это главное, что должны сделать американцы — как для себя, так и для всего мира, в том числе для России.
Подробнее по теме см.:
«Шокотерапия для Америки: приучение к абсурду», январь 2019
«Победное поражение Трампа», ноябрь 2020
«Политическая энтропия», декабрь 2020
