«Двери настежь у вас, а душа взаперти.
Кто хозяином здесь? Напоил бы вином».
А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути
И людей позабыл, — мы всегда так живем!»

В. Высоцкий

КТО ЖДЕТ ПЕРЕМЕН?

В первые дни после плебисцита во властных и околовластных кругах заговорили о переменах. Мол, снова пришел Путин, и сейчас все изменится. Стратег Кудрин вот утверждает, что правительству надо во что бы то ни стало побыстрее провернуть ключевые реформы, чтобы успеть до начала избирательной кампании в Госдуму, которая предполагается в 2021 году. Снова старая сказка о «непопулярных реформах», которыми все хочет заняться «прогрессивная элита», да «население» никак не дает. Подход известный, и результат известен — беднеющее население и богатеющая верхушка в условиях неэффективной полукриминальной экономической системы. Вот и  правительство уже начало обсуждать повышение ставки подоходного налога до 15%. Отжим денег у беднеющих россиян станет главным экономическим направлением нового срока Путина — народ все равно беднеет, с этим уже ничего не поделаешь, так пусть хоть бюджету будет польза.

У меня другое представление о необходимых реформах. Реформы могут быть успешными, только если они проводятся в интересах большинства и при условии нормализации отношений с миром, выхода страны из изоляции, прекращения военно-политических авантюр, соблюдения конституционного разделения властей и неприкосновенности честно нажитой частной собственности. Мы об этом говорили в течение всей кампании — имеющий уши да услышит. Например, предлагали отменить подоходный налог для людей с низкими доходами. Мы многое предлагаем, и не умозрительно, а программами — финансово обоснованными, просчитанными, прошедшими экспертное обсуждение. Однако правительство и его официально назначенные консультанты живут в другом измерении — в измерении реформ для меньшинства, экономической парадигме конца 80-х — начала 90-х. Тем более что теперь надо еще и финансировать гонку вооружений и милитаризацию общества. У них пора поговорить о будущем наступила только после выборов, когда пришло время распределять посты.

Эти разговоры не излечат органическую неспособность нынешней власти к реформам развития. Политика Путина уничтожает экономику, и никаких предпосылок для ее изменения нет. Кремль может назначить записного либерала министром, слегка «притушить» антизападную риторику, что-нибудь сказать о свободах, но главная причина внутренних проблем и внешних санкций не в риторике, а в негодной политической и экономической системе и политическом курсе, который остается неизменным. Поэтому выборы проиграли все: и те, кто в них участвовал, и те, кто призывал к бойкоту, и те, кто просто не пришел, и большинство тех, кто голосовал за Путина, и честные левые, и национал-патриоты. И не просто выборы проиграли — проиграли будущее. Выиграло абсолютное меньшинство, паразитирующее на политике, ведущей страну в опасный тупик. Таков главный смысл произошедшего.

ВЫБОРЫ И ЖИЗНЬ 

Это вообще серьезная проблема — разведение по разным углам предвыборной кампании и жизни страны. Когда пишут и говорят о кампании 2018 года, в центре внимания технологии, имиджмейкерство, креатив — что угодно, только не содержание. А сразу после выборов — трагедия в Кемерово, отравление детей в Волоколамске и планы правительства повысить подоходный налог. Но разве в ходе кампании было неочевидно, что власть оторвана от людей, что бюджетные дыры при этом президенте и правительстве будут затыкаться за счет беднеющего населения? Нет, в таком контексте про кампанию практически не писали. Зато сравнивали бюджеты кандидатов, обсуждали пиар-технологии и скандалы на дебатах. Даже в советское время если выборы для чего-то и были нужны людям, то для решения социальных и бытовых вопросов: не починит горисполком крышу — всем домом не пойдем голосовать. И это действовало! Теперь выборы и жизнь вообще не пересекаются. Все знают, что выборы — это пиар, а жизнь — это жизнь. На этом Путин и играет. В разговоре про жизнь он выглядит слабо, зато про ракеты в Манеже — это он может.

Но мы вели кампанию про жизнь, а не про пиар. Мы много говорили с людьми. Мы уверены, что многие нас услышали. На процентах это не отразилось в значительной степени именно из-за разведения выборов и жизни. Многие люди, которые согласны с нами по сути, не ходят на выборы или голосуют за Путина, потому что за 20 с лишним лет, начиная с 1996 года, их убедили в том, что результаты голосования не влияют на их повседневную жизнь. Вот и голосуют по привычке, «по приколу» или чтобы показать что-то там Западу, который обижает «наших».

Мы, конечно, не устаем повторять, что голосование — это серьезно. Однако рассказывать об этом обществу — задача не только политической партии и ее кандидата, но и политологов, журналистов, блогеров. Речь не о том, чтобы рекламировать нас. Суть в том, чтобы настойчиво объяснять людям, что «как голосуем, так и живем», причем перед выборами, а не после, с лукавым упреком. В Волоколамске помимо 70-процентного голосования за Путина, кстати, была низкая явка избирателей (43%), но об этом почти не вспоминают, тем самым приписывая непришедших к тем, кто привычно заполнил бюллетень «за» власть.

Конечно, даже с учетом всего сказанного официально объявленные результаты вызывают сомнения. В сегодняшних условиях есть все основания не доверять электронному подсчету голосов и воспринимать Государственную автоматизированную систему «Выборы» и Комплексы обработки избирательных бюллетеней (КОИБы, через которые проголосовало до 35 млн человек) как программируемые властями средства фальсификации результатов голосования. Электронное вмешательство и подтасовка результатов выборов — весьма вероятное явление, вполне в русле допинг-скандалов, «фабрик троллей» и ботов, хакерских манипуляций дома и за границей и множества других государственных авантюр. Это уже не говоря о других отработанных способах фальсификаций, как, например, на думских выборах 2016 года в Саратове, когда на 140 избирательных участках был получен абсолютно одинаковый, совпадающий до сотых долей результат за «Единую Россию». Режим и в будущем не допустит общественного контроля и будет вооружаться все новыми техническими средствами, которые поставят под вопрос саму возможность нормальных выборов в нашей стране. Вообще, соединение системы Путина с новейшими технологиями — это новая реальность.

2021 — 2024

Популизм — глобальная проблема. Но даже в этом вопросе у нас все наоборот. На Западе население создает спрос на простые решения сложных проблем (как результат — «again policy» Трампа), и традиционные элиты с этим ничего не могут поделать. А у нас элиты с 1996 года кормят народ электоральными шоу и приучают к мысли, что это и есть выборы, что по-другому и быть не может. До формирования власти — это они твердо знают — народ вообще допускать нельзя даже на уровне городских поселений, что уж говорить о стране.

Думские выборы 2021 года пройдут в условиях путинской авторитарной системы. Если общество к этому времени активизируется, если возникнут массовые протесты по всей стране, то у нас будет принципиально новая ситуация. Но пока об этом говорить рано. Стихийный выход людей на улицу в ситуации, когда невозможно больше терпеть, не новое явление. Мы, конечно, будем работать с людьми, объяснять, привлекать их на свою сторону, делать протест политическим. Однако именно потому, что для нас это рабочее поле, а не отправная точка голословных спекуляций, мы не строим маниловские планы. А как проходят выборы в условиях путинской авторитарной системы, мы видели. Последние примеры — парламентские выборы 2016 года и только что завершившийся плебисцит.

Обсуждать вопрос, допустят или нет через три года в Думу какой бы то ни было «либеральный проект», нам абсолютно неинтересно. Идея существует давно, но не реализуется, как мне представляется, потому что сами проектировщики из президентской администрации опасаются, что созданный ими проект или часть его участников «отвяжутся» и будут жить собственной политической жизнью. Именно поэтому после 2012 года не стали развивать «прохоровский проект», а бизнес-омбудсмен со своей партией настолько предан власти, что не в состоянии даже изображать представителя интересов либерально настроенного электората. Возможно, к следующим выборам попытаются совместить привлекательность оболочки с выхолощенностью содержания через гламур (таково, думаю, сейчас представление кремлевских политтехнологов о «новой либеральной партии»), но в любом случае это не наша повестка дня.

Мы, возможно, будем участвовать в последующих выборах, но только с мотивацией и целями, которые достаточно подробно были изложены в ходе прошедшей кампании: это не выборы, а плебисцит в условиях авторитарной системы, переходящей в тоталитарную. Мы используем эти выборы в своих целях, для разговора с людьми. А полагать в сложившихся условиях, что мы вот сейчас «поднапряжемся», сделаем оргвыводы и наберем через три года нужный процент, мягко говоря, наивно. Понятно, что проблемы серьезнее и глубже: они в ситуации в стране в целом, в состоянии общества, элит, государства. Это уже не  только политическая апатия и разрыв между обществом и государством, о чем семь лет назад была написана статья «Ложь и легитимность». Это беспросветная бедность, ударное строительство «потемкинских деревень», увеличение масштабов государственной лжи и пропаганды, ограничение пространства для  свободы и творчества, расширение произвола и насилия, углубление раскола общественного сознания холодной гражданской войной с «пятой колонной», гибридная война с Украиной, настоящая кровавая война в Донбассе, невылазная военная трясина в Сирии, экспансия квазигосударственных незаконных вооруженных формирований (типа частных военных компаний). Надо всерьез думать о том, что делать, как действовать в таких обстоятельствах.

Следующие президентские выборы вообще теряются в тумане. Прошедший 18 марта плебисцит открывает дверь к пожизненному правлению Путина, для этого он и затевался. Как это будет оформлено, будет ли меняться Конституция, какая из группировок во власти какую роль будет играть — за этим надо следить, а фантазировать на эту тему сейчас бесполезно. Надо только понимать, что у путинской системы есть естественные ограничения, и дело не только и не столько в сроке человеческой жизни. Несменяемость власти ведет к разложению и распаду; управление огромной страной, замкнутое на одного человека, не может быть эффективным; изолированная от мира, замордованная путинской политикой экономика России будет постоянно находиться на грани между стагнацией и рецессией; проблемы, с которыми сталкиваются россияне, будут множиться, а не преодолеваться; разрыв между властью и людьми будет расти; отсутствие механизмов влияния на власть, да и просто каналов выражения недовольства будет создавать ситуацию запаянного котла…

Еще один фактор, который необходимо учитывать, — ситуация в мире. Происходят глобальные сдвиги во многих сферах— от человеческого сознания до соотношения сил в глобальном масштабе. Об этом в прошлом году я писал в работе «Потеря будущего». Подчеркиваю, это не «дежурное» замечание о международном положении. ХХ век кончился не календарно, а по сути, поэтому бесполезно гадать, к чему мы сейчас ближе — к Германии 1930-х или к СССР 1970-х. Мы в мире настоящего XXI века, добро пожаловать. Нарастающая международная изоляция, превращение России в страну с нулевой репутацией и при этом закоснение ее политической системы в сочетании со стагнацией экономики уводят страну на далекую периферию мирового развития. Контекст таков, что Великая Албания и распадающаяся Россия — это уже не шутка, а один из вариантов будущего.

Что делать в этих предложенных нам временем и судьбой обстоятельствах? Считаю, что в ходе этой кампании мы нашли правильную аудиторию, правильное направление работы — обращаться к стране, к тому самому большинству, ради интересов которого создавалось в 1993 году «Яблоко». Мы будем реформировать партию, развивать и заново строить ее в регионах, будем непрерывно разговаривать с людьми и слушать их. Мы продолжим участвовать в региональных и муниципальных выборах, объединять всех честных и приличных людей. Это придется делать без поддержки немногих «либеральных СМИ», «либеральной тусовки», значительной части столичной интеллигенции. И все же работа с широким кругом граждан — наиболее перспективная. Это работа на будущее. Это работа с почвой, на которой когда-нибудь, я надеюсь, все-таки будет построена новая российская экономика и политика.