Жизнь человека — наивысшая ценность

Кровопролитие в Украине продолжается второй год. Мы на пороге новой эскалации военного противостояния, которая чревата новыми большими потерями. Не сомневаюсь, что большинство людей и в России, и в Украине, и в мире хотят прекращения конфликта.

Но сегодня, как бы это абсурдно ни звучало, призывы не то что к миру, а даже к прекращению огня — то есть к тому, чтобы остановить гибель людей, — непопулярны. В России в условиях СВО агитация за мир фактически противозаконна. При этом среди диванных аналитиков оппозиционного толка (в основном за пределами России) позицию за остановку кровопролитного противостояния называют «прокремлевской». А самые высокопоставленные политики на Западе прямым текстом заявляют, что прекращение огня в Украине недопустимо. Однако, обсуждая на всех уровнях политические, геополитические и военно-тактические вопросы, никто (возможно, кроме Папы Римского Франциска¹) даже не упоминает о цене того, что уже происходит, и тем более того, что, как предполагается, произойдет со дня на день — новых активных столкновений, ведущих к неизбежной массовой гибели людей. Очевидно, что при таком подходе политиков и общественности дальнейшее развитие событий будет стоить тысячи и тысячи жизней.

Фото: Олег Петрасюк / EPA

ГОТОВЫ НА ЛЮБЫЕ ЖЕРТВЫ?

Как же так получается, что вопрос сохранения человеческих жизней, прекращения смертоубийства, предотвращения ежедневных «плановых» смертей никак не становится существенным фактором ни в политике, ни в публичном обсуждении самой большой войны в Европе после Второй мировой?

Военные действия идут уже пятнадцать месяцев и готовность продолжать жертвовать жизнями превращается в бесконечный кровавый марафон. При этом даже самая правдивая демонстрация ужасов войны в этой политической парадигме «работает» не на мысль о необходимости прекращения огня, а на поощрение решимости продолжать, невзирая на новые жертвы.

Но ведь главное очевидно:

люди гибнут каждый день;
разрешения ситуации на поле боя не предвидится, уже говорят, что конфликт может длиться годами и даже десятилетиями²;
в ближайшее время ожидается серьезная эскалация — и с точки зрения интенсивности боевых действий, и с точки зрения применяемых вооружений.

Это надо либо принимать во внимание, либо сознательно игнорировать. Не видеть — невозможно. Однако масштабы гибели людей сегодня предпочитают не замечать, буквально заталкивая любой содержательный разговор в тупик безальтернативности: если не поддерживаешь «до победного конца на поле боя», то фактически выступаешь на «другой» стороне.

Получается, для политиков, принимающих решения, и для общественности, наблюдающей за происходящим из безопасного далека, не существует неприемлемых потерь? На телеканалах прямо так и говорят: нет, не существует! Если так, то к чему это приведет?

В российских военных академиях часто цитируют прусского военного теоретика первой половины XIX века генерала Карла фон Клаузевица, который утверждал, что война есть продолжение политики иными средствами ³.

Но уже в XX веке военно-технические параметры настолько изменились, что стало очевидно: война — это не продолжение политики, а ее поражение. Однако сегодня в мировой политике принимают решения, исходя из шаблонов и нарративов двухсотлетней давности — будто опыт ничему не научил.

Отчасти поэтому примеры, аналогии, модели поведения, которые обсуждаются в социальных сетях, — тоже оттуда. В той парадигме не предусмотрено иного исхода, кроме военной победы и капитуляции. Но ведь всем понятно, что в сегодняшней реальности ничего подобного невозможно. Именно поэтому на Западе пока еще очень осторожно, как бы вскользь, но все чаще говорят, что переговоры все равно придется вести. И сразу оговариваются, что не прямо сейчас, а когда-то потом — например, осенью, — а пока нужно продолжать боевые действия, чтобы обеспечить «лучшие переговорные позиции». Вопрос о том, какова цена этого гипотетического «улучшения», сколько человеческих жизней будет положено за это, по-прежнему не ставится.

НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, СТАРЫЕ ШАБЛОНЫ

Происходящее в Украине и все события вокруг этого, возможно, свидетельствуют о наступлении качественно новой эпохи. Если принимать во внимание количество государств, так или иначе задействованных в противостоянии, то военные действия в Украине можно считать первым конфликтом глобального масштаба в ядерную эру. Новая реальность требует принципиально иных подходов и решений, но политикой в мире занимаются по-старому.

Так, под отстаиванием человеческой чести и достоинства, как и в ХIХ веке, в первую очередь понимается не достижение принципиально нового будущего для детей и внуков, не сохранение и развитие национальной культуры, не появление в середине ХХI века нового современного европейского государства, а принесение в жертву безграничного числа человеческих жизней во имя немедленного освобождения/завоевания/удержания тех или иных территорий. Однако хорошо известно, что справедливость далеко не всегда достигается немедленно.

Если думать о будущем, то нужны тактика и стратегия, выходящие за рамки «игры с нулевой суммой» за территории, и это должно включать новую европейскую архитектуру, а также гарантии безопасности для всех. Да, все это бесконечно сложно и долго. Но теперь другого решения для России, Украины и Европы нет и не будет.

И проблема гораздо глубже и серьезнее, чем просто недальновидность конкретных высокопоставленных персон. Нежелание прекращения огня и, соответственно, отказ от сохранения жизней не случайность. Это свидетельство существенной деформации в политическом мышлении, что стало следствием процессов политической энтропии⁴, эволюционировавших десятилетиями и набиравших силу вместе с развитием цифровых технологий. Военные действия, сопровождаемые бесконечными потерями человеческих жизней, даже с какими-то «победами на поле боя» не решат в условиях современного мира ни одной политической проблемы.

ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ТУПИК

Политическая консолидация Запада вокруг Украины создает только иллюзию перемен. В действительности в глобальном плане демократия продолжает уступать авторитаризму. Жестокая военная диктатура в Мьянме, которая была в центре внимания мировых СМИ всего год назад, просто исчезла из заголовков новостей, но ситуация в этой южноазиатской стране лучше не стала. В соседней с Украиной Беларуси — авторитарный режим Лукашенко. Китай все прочнее прибирает к рукам Гонконг и продолжает репрессии против уйгуров в Синьцзяне. Не следует забывать и о других черных дырах на карте желаемого демократического устройства мира, где США и их союзники потерпели неудачи в попытках противодействия военным диктатурам, авторитарным режимам или повстанческим движениям, зачастую только усугубляя положение в этих регионах. Нельзя не видеть, что происходящее говорит о непонимании западными политиками истории и нового времени. Неужели неясно, что произошло с США в Ираке и Афганистане?⁵ Учитывая пока еще ведущую роль США в глобальной экономике и политике, а с другой стороны, понимая призрачность многополярности, все это — геополитический тупик.

Если смотреть с позиции мирового развития, да еще в контексте нескольких десятилетий, становится понятно, что тезис о «победе на поле боя», неприятие идеи остановки боевых действий, сведение вопроса «Что делать?» к вопросу «Поставлять или нет “Леопарды” и “Абрамсы”?» — это свидетельства не только ситуативной консолидации западного мира вокруг Украины, но и утраты политиками способности думать о перспективе, заниматься дипломатией, брать ответственность и принимать решения, основанные на очевидных ценностях.

Сегодня невозможно произнести в публичном пространстве без риска оказаться заплеванным простую фразу «Давайте остановимся». Политики не могут сказать это своим избирателям, журналисты — своим читателям, публичные люди — друг другу. Потому что в популистской среде современной политики тут же посыплются обвинения в предательстве, слабости и ангажированности.

Политической воли к миру нет не столько потому, что кто-то «наверху» что-то запретил, а потому что нет ценностной доминанты. Все решают свои частные вопросы, а ситуация складывается так, что их выгоднее решать, поддерживая войну.

И, повторю, дело не столько в измельчании «политического класса», сколько в изменении сути политики. В современной политике решающими оказываются не вопросы лидерства и гражданской ответственности, а алгоритмы и технологии, обеспечивающие обретение или сохранение даже не столько власти, сколько офиса.

ВЫБОР, КОТОРЫЙ ОТРИЦАЕТ ВОЙНУ

Подмена дипломатии и политики сугубо военными решениями на «поле боя» будет иметь последствия. Вместе с ростом милитаризма будет расти национализм. Под угрозой окажется Евросоюз как концепция. Все проблемы, которые раздирали и ослабляли ЕС до сих пор, никуда не делись, а военный конфликт на территории одного из крупнейших европейских государств в долгосрочной перспективе все только усугубит.

Европейская идея изначально основывалась на интеграционном, неимперском расширении. Именно этот подход в глобальном измерении способен противостоять надуманной многополярности и расколу «ялтинского» мира. Это не претензия на глобальную империю, это ценностная альтернатива империи.

Но есть и другое, противоположное видение Европы — как квазигосударства, огороженного на востоке стеной или железным занавесом от опасной «Тартарии», да и вообще обороняющегося от всего мира по всем азимутам, защищаясь с помощью блока НАТО, т.е. по существу — США.

Европейский выбор, с которого начинался Евросоюз, — это выбор, который отрицает войну. И не из-за того, что война экономически невыгодна или может быть проиграна, а потому что война в принципе противоречит ценностям выбирающего. Это мировоззренческий выбор: нет ничего важнее жизни человека и его свободы.

Только так, на ценностном уровне, можно, как показывает история ХХ века, предотвратить войну в Европе. И как бы сегодня ни развивались события, мирная перспектива для европейских стран может заключаться только в новой архитектуре Европы — политической, экономической и военной.

Реальной глобальной альтернативы ценностям европейской цивилизации не существует. Кризис не в том, что на место европейских ценностей должны прийти какие-то другие. Напротив, ценности из идеалистических лозунгов должны превратиться в неотъемлемую, базовую составляющую реальной жизни и политики.

ЧЕЛОВЕК И ГОСУДАРСТВО

Как добиться того, чтобы политике войны, доктрине «ограниченного суверенитета», многополярности была противопоставлена реальная ценностная альтернатива? Ответ — сосредоточить политику ХХI века на человеке и его развитии.

Реальный, качественно значимый прогресс в наше время — это только сбережение человека, его жизни, свобода творчества, равенство возможностей. Все остальное решается технологиями.

Современная политика должна строиться вокруг развития человека на основе равенства возможностей. И когда все происходящее сейчас так или иначе закончится и нам придется создавать новую Россию, страну надо будет строить так, чтобы в центре строительства находился человек, чтобы целью были обеспечение равных возможностей для всех, неприкосновенность частной собственности и отделение ее от власти, создание реального массового среднего класса, отказ от ресурсной наркотической зависимости, преодоление монополизма и искоренение государственного шантажа в отношении бизнеса. Иначе в России так и будут только жаловаться, воровать и воевать.

Суть в том, чтобы XXI век стал веком души, человеческих ценностей, а не только технологий. К этому человечество шло не одно тысячелетие. Однако, как оказалось, мы еще в пути. Исключение человека из целеполагания обессмысливает жертвенность, терпение, подвиг. Самые хитроумные и вроде бы мудрые замыслы без человека в центре, как мы видим, оказываются направлены в конечном счете на манипулирование и разрушение, а не на созидание.

Жизнь и свобода человека должны быть главной целью всей политической деятельности.

Этот подход необходимо твердо и бескомпромиссно противопоставить отношению к человеку как к объекту пропагандистских манипуляций в атмосфере нарастающего страха и как к ресурсу для достижения целей, не имеющих ничего общего с развитием и жизнью. Бросание людей «в топку» политических и геополитических амбиций является полной противоположностью перспективе.

Пока в России не будет создана государственная система, ориентированная на человека и его развитие, система, позволяющая существовать в стране реально независимому сильному и ответственному гражданскому обществу, — все разговоры о патриотизме и общенациональных целях останутся прикрытием для автократов и их обслуги, растаскивающих национальные богатства и ради этого готовых на все.

P. S. И еще раз о самом главном сегодня. Сейчас есть только плохие и еще более худшие варианты развития ситуации — хороших вариантов нет. Поэтому безотлагательно необходимо прекращение огня. Даже если обсуждать надвигающиеся события с военно-технической точки зрения, по мнению многих экспертов, ситуация такова, что ни через месяц, ни через полгода на фронте кардинально ничего не изменится. Это значит, что люди будут массово гибнуть, а по сути все останется примерно так же, как сейчас. И об этом, несмотря на абсолютную очевидность, вообще никто не желает говорить. Те, кто в такой ситуации выступает за продолжение военных действий, будут в ответе за огромные жертвы, которые несет каждый новый день кровопролития.