Первый проект закона о приватизации мы с коллегами (руководителем рабочей группы был С. В. Иваненко) разработали еще в январе 1991 года. Закон назывался «О порядке приобретения гражданами имущества у государства». Суть законопроекта заключалась в том, чтобы граждане на свои накопления могли приобретать так называемые средства производства, недвижимость, землю и появившиеся впоследствии акции предприятий. В тот период, в начале 1990-х, это было особенно важно: мы хотели предотвратить разбой и криминальный беспредел. Кроме того, только такой подход мог содействовать созданию в России института частной собственности, ведь, чтобы ощутить имущество своим, нужно приобрести его за добросовестно и лично накопленные средства.

Однако правительство Ельцина от этого подхода отказалось. За отказом от предложенной нами программы по приватизации стоял целый ряд причин. Здесь было и непонимание Ельциным сути проблемы, и мощное стремление к криминальному обогащению узкой группы лиц, лично связанных с членами правительства и окружением президента. Кроме того, в обмен на кредиты МВФ и Мирового банка российские власти принимали без всякой критики некомпетентные рекомендации американских советников. Не стоит забывать и молодых «реформаторов» в правительстве, которые были готовы реализовывать любую программу независимо от ее содержания в обмен на сохранение своих постов. К этому можно добавить отсутствие в стране весомой политической альтернативы и гражданского общества, а также огромное давление со стороны политического руководства западных государств.

В итоге Ельцин пошел по пути, предложенному американцами. В результате их рекомендаций была проведена одномоментная либерализация цен (снятие контроля за ценами). Произошло это буквально в один день — 2 января 1992 года, в условиях стопроцентной государственной собственности, сверхмонополизированной экономики и нулевой конкуренции. Это было не «освобождение цен», а освобождение от контроля советских монополий. В результате в декабре 1992 года годовая инфляция составила 2600%. Сбережения граждан были полностью уничтожены, произошла, по сути, конфискация всех накоплений.

И тогда естественным образом встал вопрос о том, как проводить приватизацию, если все накопления населения уничтожены гиперинфляцией. И власть пошла по мошенническому пути, шепотком, среди своих приговаривая, что «ради создания рыночной экономики можно и обманывать». «Реформаторы» и их советники исходили из того, что российский народ после десятилетий советской власти ничего, кроме уравниловки, не понимает. Поэтому, считали «реформаторы», достаточно будет создать видимость того, что между 150 миллионами граждан России можно поровну разделить почти всю собственность страны стоимостью, по оценке того времени, 1 триллион 400 миллиардов рублей.

Таким образом, всем российским гражданам раздали по одному ваучеру. Эти бумаги обладали ограниченным сроком действия (три года с момента выпуска). Каждый приватизационный чек имел номинальную стоимость, равную 10 тысячам неденоминированных рублей. Предполагался обмен этих ваучеров на акции российских предприятий. Но вместо этого ваучерная приватизация превратилась в игру в наперстки в масштабе огромной страны. И люди обоснованно почувствовали себя обманутыми. За исключением небольшого числа «красных директоров», скупивших за бесценок ваучеры у своих работников, а также мафиозных чиновничьих и криминальных групп, владельцы ваучеров оказались и без сбережений, и без собственности. С этого момента люди в нашей стране стали считать российские рыночные реформы жестоким и подлым обманом. Приближались кровавые столкновения 1993 года...

Залоговые аукционы в 1995 году стали, по существу, формой бесплатной передачи крупных и наиболее прибыльных предприятий в частные руки в обмен на кредитование правительства со стороны так называемых частных банков. На самом же деле никакого кредитования правительства банками не было: почти все средства, которыми располагали банки, были государственными бюджетными деньгами. И предприятия были переданы мошенническим путем весьма конкретным лицам — людям, непрерывно крутившимся вокруг правительства (например, в случае с «Норильским никелем» — Прохорову и Потанину).

Таким образом в России был сформирован клан искусственных назначенных миллиардеров, получивших собственность полукриминальным, мошенническим путем. В результате:

- у людей окончательно созрело и окрепло чувство несправедливости;

- в общественном сознании сформировалось четкое убеждение, что получившие таким образом собственность настоящими собственниками не являются (так считают люди, так считает государство и так считают сами «владельцы»), а это означает, что крупная частная собственность в России абсолютно нелегитимна;

- произошло полное сращивание бизнеса, собственности и власти.

Вследствие ваучерной приватизации и мошеннических залоговых аукционов был сформирован нелегитимный, полукриминальный фундамент института частной собственности, а следовательно, и всей экономической системы России. Именно поэтому сегодня в России неэффективная и слабо конкурентная экономическая система, у которой нет источников инвестиций, у которой нет и не может быть позитивной стратегии ( «Экономическая стратегия для периферийной системы», журнал Новой Экономической Ассоциации, №2 2015 год). Именно поэтому почти вся частная собственность в нашей стране носит условный характер, зависит от воли властей и может в любой момент подвергнуться новому переделу. Эти пороки реформы собственности легли в основу не только нескончаемого дела ЮКОСа («Большой сигнал большому бизнесу», Ведомости», март 2016 года.), но и совсем недавних переделов собственности в России («Минное поле приватизации», «Ведомости, сентябрь 2016 года).

Кроме того, последствиями приватизации 1990-х сегодня являются несменяемость власти (поскольку потеря власти означает потерю собственности), а также отсутствие политической конкуренции, свободной прессы, независимого правосудия и независимого бизнеса. Все эти важнейшие элементы современного государства через собственность и финансовые потоки с помощью карательной системы безусловно подчинены президенту и его окружению.

Отношение к приватизации и особенно к залоговым аукционам как к нечестным и нелегитимным процессам сформировалось в российском обществе еще в 1990-е годы. Последние данные опросов ВЦИОМ свидетельствуют о том, что «спустя четверть века после приватизации в нашей стране большинство россиян считает, что итоги этого процесса носят негативный характер (73%), положительные ответы дают лишь 18%, люди, которые сейчас работают в коммерческой сфере, дают даже более негативные оценки, чем бюджетники». А по данным опроса в 2007 году, 71% владельцев и топ-менеджеров крупных компаний высказались за полный или частичный пересмотр итогов приватизации. Закрыть эту тему надо было давно.

Но нелегитимность итогов приватизации как раз на руку Путину. Это было всегда настолько очевидно, что об этом не раз писали ведущие российские СМИ (например, «Ведомости» в марте 2016 года). Учиненный Путиным разгром ЮКОСа был поддержан в обществе именно из-за представлений о нечестности залоговых аукционов. Именно нелегитимность приватизации стала основой лояльности крупного бизнеса — никому не хотелось повторить судьбу Ходорковского, а строительство новых больших бизнес-проектов в 2000-е очень часто шло на понятийно-политических условиях. Отчасти на нелегитимности собственности расцвело рейдерство, в том числе государственное, появились специальные бизнес-практики по отнятию собственности госслужащими и, как результат, огромное число «бизнес-заключенных». (Подробно о моем предложении по решению проблемы — в журнале «Вопросы экономики», №9 2007 год.)

Что же нужно сделать для того, чтобы спустя 25 лет полного игнорирования основ института частной собственности люди в России обрели уверенность в неприкосновенности своего имущества? Для решения этой задачи необходимо введение компенсационного налога по типу британского windfall tax (введен в Великобритании лейбористами в 1997 году для компенсации недополученных доходов от тэтчеровской приватизации начала 1980-х). Сделано это должно быть обязательно в рамках комплексного политического соглашения между государством, бизнесом и обществом, которое должно быть выражено в пакете законов («Необходимость и способы легитимизации крупной частной собственности в России», журнал «Вопросы экономики», №9 2007 год).

Приватизация 1990-х для многих является символом обмана и воровства, но в полной мере представление о нечестности государства и бизнеса у людей возникает только в процессе будничного взаимодействия с ними. Как совершенно верно было замечено в редакционной статье в «Ведомостях» еще в 2012 году, «граждане признают законность приватизации только тогда, когда почувствуют, что их дома защищены от "олимпийского" сноса, дачи — от поджога строителями элитных поселков, а они сами — от незаконной стройки во дворе и самоуправства охранников... Однако без радикальной судебной и политической реформы в стране и сами люди, и частная собственность так и останутся незащищенными». Именно это и является центром всей моей президентской программы.

Статья опубликована в «Новой Газете», октябрь 2017